– Итак, некромантия. – Мастер Хайде хлопнул в ладоши, привлекая внимание студентов. В аудитории мгновенно воцарилась тишина. – Долг мне велит повторить эту прописную истину. И потом повторить еще тысячу раз на протяжении нашего небольшого курса: Кодекс Магов запрещает практиковать некромантию. Все. – Хайде обвел нас внимательным взглядом и повторил: – Все ныне живущие некромаги являются теоретиками.

– Мастер? – Рядом со мной взметнулась рука Лады. Я удивленно посмотрела на свою соседку, как и остальные двадцать с лишним пар глаз. Еще лекция толком не началась, а у нее уже вопросы?

– Да? – Хайде тоже слегка растерялся.

– Я слышала, что специальный отдел Мортетортюра выдает лицензии на практику некромантии и гоэтии. – Лада лучезарно улыбнулась, будто бы ее вопрос был из пустячных, а не ставил сейчас компетенцию преподавателя под угрозу.

– Мадонна?

– Монтоне, – подсказала Лада.

– Отчасти вы правы, мадонна Монтоне. Лицензии выдаются только в двух случаях: необходимости защитить государство от опасности и провести эксперимент во имя науки. Как вы знаете, никакая опасность Империи не грозит, а что насчет второго… – Мастер усмехнулся. – Каждый год на ученый совет кто-то из некромантов подает прошение о допуске к эксперименту, и вот уже двести лет каждое из прошений отклоняют. Я ответил на ваш вопрос?

Лада кивнула. А я заметила пару недовольных взглядов в сторону огненноволосой девушки. Что же, видимо, благодаря вопросу моей соседки Хайде заработал пару дополнительных очков в репутацию.

– Как вы понимаете, некромантов не так уж и много. Тому есть несколько причин. Во-первых, толковый некромант может выйти только из мастера. То есть чародея не ниже третьей ступени силы. Во-вторых, какой дурак захочет заниматься исключительно теоретической магией, когда с третьего уровня можно вполне претендовать на звание боевого мага? – В аудитории послышались смешки. Действительно, променять опасную и полную приключений жизнь боевого мага Тортюра на пыльные свитки и геморрой от просиживания в кресле – звучит как полный бред. – Ну и, в-третьих… – Хайде мгновенно стал необычайно серьезным. – Некромантия – это неприятно. Сейчас подробно разберемся почему. Если кто-то до сих пор не развернул свои свитки, рекомендую заняться этим прямо сейчас.

Как оказалось, очарованные обаянием преподавателя, свитки не достал никто. Аудитория дружно зашуршала листками, заскрипели перья.

– Откинув занудные определения стариканов в мантиях, некромантию можно разделить на два направления – боевую и медиумную. И если с первой все более-менее ясно – оживляй неживую органическую материю, и вперед, главное, следить, чтобы трупы были посвежей…

– Он мне нравится, – хмыкнул Алдо. Я покосилась на соседа по парте, у него и правда глаза горели от восторга. Тяжело было признавать, но я была с ним солидарна. Было в Хайде какое-то особое очарование.

– …то со второй начинаются проблемы. Так или иначе некроманту приходится обмениваться энергиями с предметом, в данном случае трупом. Потому что это не камень и трава, которые могут только отдавать, а органика. И мы не только отдаем свою силу, но и получаем обратно. А сила неживых на вкус как гниль, испражнение и болотная грязь, вместе взятые. Не для слабонервных.

Хайде так красочно изобразил на лице отвращение, что меня саму невольно передернуло.

– Между прочим, среди эльфов нет ни одного некроманта, – шепнул неожиданно мне на ухо Рэй. Я удивленно покосилась на друга.

– Что касается медиумной некромантии… – продолжал мастер у доски, заложив руки за спину, – то здесь мы имеем дело с кое-чем более опасным, чем простое человеческое омерзение. Основная опасность некромантии заключается не столько в самом процессе взаимодействия с мертвецами, хотя опасен и он, сколько в истончении завесы между мирами, необходимой для создания бреши, сквозь которую, собственно, в мир живых и попадает душа покойного. И если для призыва души мертвеца достаточно элементарных знаний и базовых навыков, для выдворения сущности обратно и запечатывания лазейки, сквозь которую помимо этой самой души покойного зачастую незаметно для мага может просочиться кое-что похуже – например, демон или целый выводок, – требуется опыт и колоссально много энергии самого колдующего.

Хайде прервался, вновь оглядел студентов внимательным взглядом.

– В отличие от медиума, профессиональный некромант контактирует непосредственно с самой душой усопшего, и если «тень сознания» – всего-навсего отпечаток личности, то душа – вместилище всех желаний и тревог, формировавших характер человека на протяжении жизни. А поскольку умирать не любит никто, при неправильно проведенном ритуале помимо проникновения в мир зловредных сущностей возрастает риск одержимости как для самого мага, так и для родственников усопшего. Каким бы добрым и миролюбивым человек ни был при жизни, смерть практически любого превращает в чудовище. И если демоны, вызванные гоэтами, не меняют «носителя» до полного распада тела, то мятежный дух, вызванный некромантом, с легкостью может «путешествовать» из тела в тело любого из кровных родственников, покуда не будет изгнан.

Никто не писал. Все, завороженные рассказом Хайде, уставились на учителя, не в силах оторвать взгляда или ослабить внимание хоть на секунду. Честно говоря, и я до этого момента относилась к некромантии как к чему-то более легкомысленному. Теперь же у меня в голове бился лишь один вопрос: каким надо быть безумцем, чтобы избрать для себя некромантию в качестве дела жизни?

Улыбчивый, с лучистыми глазами Хайде теперь выглядел для меня совершенно иначе. Сколько же ему лет на самом деле? И что прячется у него за душой, что он теперь с гордостью носит звание некромага?

– Чародей, одержимый духом усопшего, навсегда лишается всех магических способностей. Даже при условии оперативно проведенного ритуала изгнания… – продолжал мастер, но заметил неладное и остановился, окидывая недоуменным взглядом аудиторию. – А что вы все замерзли? Я сейчас за «спасибо» выдал вам краткую выжимку основных знаний к экзамену. Кто не записал, я не виноват. Будете заучивать все длинные сломай-язык имена известных некромагов.

Перья вновь быстро заскрипели по бумаге. Все поспешили записать сказанное мастером, тем более что тот, похоже, не собирался ничего повторять. Кроме Лады. Рука моей соседки вновь взлетела вверх.

– Да, мадонна Монтоне. – Голос Хайде не дрогнул.

– Все, что вы рассказали, мастер, звучит крайне непривлекательно. Зачем же чародеи занимаются некромантией? – Лада не улыбалась. Теперь никто не улыбался. Все смотрели на Хайде.

– Думаю, это зависит от склада характера, мадонна. Некоторым нравится просиживать штаны в архивах в полном уединении и ломать зубы о сложные задачки. – Мастер невесело улыбнулся, кинул взгляд на окно, за которым покачивалась крона клена. – К тому же, если бы не запрет на практическую магию, один некромант может заменить двух-трех боевых магов или взвод обычных солдат.

По аудитории пробежал взволнованный шепоток.

– Гоэт, способный призвать демона, с легкостью заменит двух-трех некромантов. Остальные арифметические вычисления сможете произвести сами.

– Но почему тогда некромантия и гоэтия запрещены? Десяток некромагов могут с легкостью заменить всю имперскую армию! – Это уже не Лада. На этот раз взвился Алдо.

– Потому что это хаос. – Вид Хайде был весьма красноречив: усталость на лице, тяжелый вздох. Судя по всему, он отвечал на подобные вопросы студентов уже не первый год. – Что будет, если дух умершего выйдет из-под контроля? Или демона? Эта магия опасна, если не сказать, одноразова, как для его исполнителя, так и для случайных свидетелей. Вы можете прихлопнуть надоевшего комара, а можете вырубить весь лес и высушить болото. Некромантия и гоэтия скорее про второе.

Дальше лекция потекла в обычном русле, с датами, историей и сложно выговариваемыми именами, когда длина оного была равносильна могуществу обладателя.

В одну из жарких ночей я долго не могла уснуть. Все ворочалась с бока на бок, проклиная свое желание плотно поужинать и жару. Все окна и двери, кроме входной, конечно, были нараспашку, но это не помогало.

И когда я наконец начала проваливаться в сон, я услышала сквозь дрему, как Лада тихо-тихо пробирается по гостиной. Мягкий ковер заглушал шаги, но не скрывал полностью. Я моментально проснулась, прислушиваясь. Тихо скрипнула дверь, и соседка вышла из комнаты. Было около трех часов ночи.

Любопытство и желание не влезать в неприятности долго боролись во мне. Что могло понадобиться Ладе среди ночи? Проголодалась? Или вспомнила о забытых учебниках в библиотеке? Или у нее свидание? Да и в конце концов, я до сих пор на нее обижена. С вечеринки прошла уже пара недель, и я стойко держала оборону. Какое мне должно быть дело до ночных приключений Лады?

Тихо ругнувшись, я все-таки встала. Просто прослежу за ней, вот и все. Удостоверюсь, что с Ладой все в порядке, что она