старик стал с валуна, расправил складки белого одеяния и провел рукой по седой бороде. — Храм — не обязательно здание. Наша земная оболочка — это тоже храм, только для нашей души.

— А почему он белый? — Эрик чувствовал, что сейчас услышит самое главное.

— Потому что душа твоя чиста, — серьезно сказал старик. — В Башне Стража Востока твоя чистота, честность и огонь любви станут твоим самым сильным оружием.

— У меня еще есть меч! И кинжал! — Эрик сжал рукоять меча.

— Вот и узнаешь сам, что сильнее, огонь души или меч. Ну, Бог Девас тебе в помощь, Эрик! Ступай!

Эрик в последний раз оглянулся на себя в образе старца и твердой походкой стал выбираться из дубовой рощи. Ему предстояла дорога к Башне Стража Востока и неизвестным испытаниям. На всякий случай он сделал глоток воды, заговоренной Айвеной, и прочитал следующее изречение Деваса в записке: «Слушай свое сердце, а действуй разумно». И весь путь вспоминал слова старца про огонь души.

Глава 21. Эрик. Победить ради будущего!

Башня Стража Востока с виду ничем не отличалась от всех старинных башен драконьего континента. Такие же каменные стены, где на останках пожелтевшего старого мха прорастает свежий, молодой. Такая же кованная металлическая решетка, видавшая виды от непогоды и местами слегка проржавевшая. Для верности подергал ее — закрыта. И тут я с досадой вспомнил, что так и не узнал у старца, то есть у будущего себя, слово-ключ, отпирающий ворота.

Хотя, собственно, если хорошенько подумать, слово должно быть написано на алтаре храма. Старик сказал, что он сам и есть храм. Но на его одежде вроде бы никаких надписей не было. Платок! На платке были вышиты наши с Айвеной имена! Думаю, моим именем в качестве ключа можно пренебречь. А вот имя любимой женщины, — несомненно, самое дорогое и ценное слово для мужчины. Я подошел к решетке, на всякий случай сжимая в руке меч и громко выкрикнул имя своей невесты. Скрипя, с лязгом решетка медленно, словно нехотя поднялась, и я проник внутрь башни.

Внутренние помещение оказались почти полупустыми, всюду царило запустение, словно тут никто не бывал если не веками, то хотя бы десятилетиями. Интересно, а сам Страж Востока-то где живет? Что-то здесь совсем неуютно, помещения мало похожи на жилые. «Хотя, если Страж — это какой-нибудь невидимый призрак, то вряд ли ему нужны ковры и пуховые подушки», — думал я, обходя комнату за комнатой под звук своих гулких шагов. Я уже почти потерял надежду найти здесь хотя бы одну живую душу, как открыв очередную дверь, я попал в роскошную опочивальню, обставленную со всевозможным изяществом и отменным вкусом. Я мало что в этом понимаю, конечно, но отличить красивую обстановку от убогой сумею. Здесь явно чувствовалось присутствие женской руки. Было неловко идти в сапогах по мягким коврам, но я помнил, что пришел по делу, поэтому отбросил лишние эмоции. Подойдя к огромной кровати с золоченными головками драконов на спинке, за полупрозрачным дымчатым пологом я увидел абрис соблазнительной женской фигуры. Резко отодвинул в сторону полувоздушную ткань и обмер: на постели, чувственно выгнувшись, как кошка, лежала… моя Айвена! Совершенно ослепительная в своей прекрасной наготе. Длинные золотые локоны едва прикрывали ее красивые изгибы. Айвена призывно улыбалась и манила меня к себе. Я просто обезумел от нахлынувшего вожделения. Притянул к себе податливое тело и впился губами в ее полуоткрытый чувственный рот. Наслаждение было столь велико, что я готов был забыть и о задании, и о чести, и о девичьей репутации.

Но что-то внутри меня говорило, что я поступаю неправильно. «Слушай свое сердце, а поступай разумно», слова Деваса из цитатника Райнара словно огненными буквами отпечатались в моем мозгу. Я отстранился от девушки, обвившей мою шею руками, и начал приходить в себя. Как здесь могла очутиться Айвена? Она прекрасно знает, что каждый должен пройти свое испытание в одиночку. И потом, если бы Айвена вдруг решила отбросить стыдливость и почитание традиций, чтобы насладиться нашей близостью, что мешало бы ей это сделать дома, в Лоргрине? Для чего было ехать в Лилльсольм?! А, может, это и не Айвена вовсе?!

Я схватил фляжку с водой, заговоренной Айвеной, и плеснул несколько капель в странную девицу. Она злобно завизжала, словно я окропил ее не водой, а кислотой. Прекрасный лик Айвены, куда попали капли, начал расплываться, на проступившей настоящей физиономии запузырились волдыри, издававшие зловоние. Я с ужасом узнал свою надоедливую визави, — мирелию, которую выгнал взашей из бойцовской школы.

— Аста, да ты сгинешь ли наконец?! — вскричал я с досадой.

Ведьма расхохоталась и вдруг взлетела под потолок. Не успел я опомниться, как она кинулась мне на спину и острыми когтями вцепилась сзади в мое открытое горло, прикрытое только тонким шарфиком. Острые, как стекло, когти, рассекли кожу, хлынула кровь. Я понял, что смогу одолеть ведьму только в воздушном бою, когда мы с ней будем на равных. Но обернуться не получалось, драконья сила будто иссякла вместе с поцелуями и кровью, вырванными у меня мирелией. Я схватил меч и пытался ранить гадину на лету. Но она проворно уворачивалась, в то время как я чувствовал, что скоро потеряю силы. Ведьма изловчилась и могучим рывком швырнула меня на открытый балкон.

Меч выпал из моих рук и полетел вниз, к подножию башни. Мерзкая гадина подлетела ко мне и стала душить, запрокидывая мою голову вниз, через каменные перила балкона. Еще немного, и я, ослабевший, мог отправиться вслед за своим мечом. Надо ли говорить, что мне не хотелось лежать на земле сломанным и мертвым, тем более, что меня ждет Айвена, моя будущая жена, мать нашего будущего сына. Эта мысль словно молнией пронзила мой мозг. Победить ради будущего! Я быстро выхватил спрятанную на груди погремушку и острым концом всадил ее в глаз мерзкой твари. Она взвыла, ослабила хватку, закачалась, держась на поврежденный глаз, и камнем рухнула с балкона.

Я поднялся и глянул вниз: тварь лежала на земле не двигаясь. Посмотрел на погремушку, которую все еще держал в руках. С чего я взял, что это погремушка? Наверное, потому что мне так сказал старец. Кто же делает для детей игрушки с такими острыми краями? Я рассмотрел внимательно, что держал в руке. На моей ладони лежал самый обыкновенный стилет, не золотой и даже не позолоченный. Надо же, старец отвел мне глаза, навел морок, чтобы я принял стилет за детскую погремушку. С другой стороны, мысль