сказал Александр с дерзким самодовольством, от которого у меня во рту скрутило от отвращения. Он превратился в человека, которого я презирала, Высшего, который был настолько увлечен своей огромной властью, что не мог сдержаться. Он занимал слишком много места в комнате. Он высосал весь кислород и ничего не оставил остальным из нас. Даже Рому, равному ему.

Когда офицер вернулся всего несколько мгновений спустя, улыбка Александра стала кривой, и он понял, что добьется своего.

— Люк, — начал говорить офицер.

— Для вас мистер Ланкастер, — настаивал Александр.

— Мистер Ланкастер скоро выйдет, — сказал он, опустив глаза и уставившись в пол. — Вы можете забрать его с боковой стороны здания, вход Низших.

— Вход Низших, что? — потребовал Александр.

Офицер поднял глаза и сказал:

— Вход Низших, сэр.

— Спасибо, — ответил Александр. — Вы были очень полезны.

Сарказм сочился из его слов, и трепет от его силы пронзил меня. Я немедленно выбросила это из головы, как трепет, так и удовольствие, которое я получала от того, что была привязана к кому-то вроде Александра Ремингтона. Позволив себе развратиться в этом месте, я сотворила бы ужасные вещи с моей душой. Я бы потеряла себя из-за жадности к богатству и положению и была бы растерта в пыль под сапогом власти. Я не хотела терять свою сущность из-за тьмы, которая царила по краям Высшей жизни, поэтому я отказалась испытывать какую-либо гордость по этому поводу.

Мы завернули за угол здания, и в тот момент, когда мы скрылись из виду с улицы, все стало грязнее и грубее. Оно было построено по-другому, без элегантных украшений фасада, обращенного к Высшей части мира. Это снова разозлило меня, и я не могла понять, откуда у меня вообще взялась идея, что это неправильно. Несмотря на то, что я чувствовала, что приспосабливаюсь к жизни в Кримсон, когда я столкнулась с таким социальным неравенством в реальном мире, это привело меня в ярость.

Но откуда в первую очередь взялся этот гнев? Почему у меня было такое чувство, что мне здесь не место, когда социальная пропасть смотрит мне прямо в лицо?

Мне не пришлось долго удивляться, потому что прямо перед нами открылась дверь, и из нее хлынул свет, прорезая темный переулок. Мое сердце замерло в груди, и я затаила дыхание, ожидая появления Люка.

Охранник первым высунул голову из двери, огляделся и заметил нас. Мы продолжали идти и подошли достаточно близко, чтобы я могла видеть, как его лицо исказилось от страха и отвращения, когда он залез обратно внутрь.

Секундой позже, как только мы добрались до подножия короткой цементной лестницы, Люка бесцеремонно вытолкнули наружу. Прежде чем я успела окликнуть или прикрикнуть на охранников, чтобы они были с ним поосторожнее, дверь захлопнулась с громким металлическим лязгом. Люк упал вперед, металлические перила подхватили его, прежде чем он скатился с края на тротуар внизу.

— Люк!

Я закричала и побежала к нему. Александр и Ром последовали за мной, а Харлоу держалась чуть позади. Александр перепрыгивал через две ступеньки за раз и опустился на колени, чтобы поднять Люка. В тот момент, когда я увидела лицо Люка, рыдание вырвалось из глубины моей груди, и я издала булькающий, животный звук ярости и боли.

Они жестоко обошлись с ним в Кримсон, но за короткое время, прошедшее с тех пор, и сейчас, они избили его до кровавого месива. Его глаза были опухшими и почти закрытыми, я могла видеть только вспышку цвета сквозь щелочки век, а его нос выглядел кривым и в синяках. Его щека была рассечена, и из раны растекался темный пятнистый цвет, а губа была разорвана в том месте, где по ней ударили кулаком и вдавили в его зуб.

Он издал звук, не более чем стон и шепот, но одно-единственное слово, которое он произнес, превратило мою кровь в лед.

— Марианна, — простонал он, и его веки затрепетали, когда он потерял сознание в руках Александра.

— Он сказал… — начала Харлоу позади меня, но я оборвала ее, развернувшись, чтобы посмотреть на нее, мои глаза стали невероятно большими, когда они напряглись от новой информации.

— Да. Он назвал имя своей сестры.

— Что он мог иметь в виду? — спросила она, и ее глаза внезапно снова наполнились жизнью, когда любопытство вернуло ее к реальности.

— Я не знаю, — ответила я, прежде чем отойти назад и помочь Александру и Рому спустить Люка по лестнице. — Но мы должны выяснить.

Я была обязана ему узнать о Марианне. Я в долгу перед ним, чтобы загладить это, перед сегодняшним днем и миром. За то, что он был Низшим, а я — Высшей, и за воспоминания, которые у меня остались о нашей невозможной совместной жизни.

Я в долгу перед ним, потому что любила его, и где-то, когда-то мы построили совместную жизнь.

И где-то, в глубине души, я хотела вернуть это.

Глава 9

— Он все еще дышит? — спросил Александр с переднего сиденья. В его голосе слышалось отчаяние, и я могла сказать, что он беспокоился о Люке так же, как и я. За то короткое время, что я здесь, я имею в виду после аварии, мы стали чем-то вроде семьи. Маленькая извращенная группа людей, которые любили друг друга и чертовски уважали все, за что мы выступали.

Я не знала, как у меня это получилось, но мне удалось заставить Александра Ремингтона, короля Высших, повелителя тьмы и повелителя засранцев, заботиться о таком Низшем, как Люк.

И это само по себе было волшебством.

— Да, — сказала я и наклонилась над ним, прижимая ухо к его рту. Я слышала его дыхание, слабое и прерывистое, но он не был мертв.

Пока.

Мы были захвачены восходящим потоком полного хаоса. Как только мы спустим его по лестнице, начнётся перегрузка, и мы начали работать в два раза больше, чтобы усадить его на заднее сиденье внедорожника.

Его голова лежала у меня на коленях, а ноги — на коленях Рома, Харлоу сидела спереди, в то время как Александр