предназначался для горизонтального полета, а сейчас стоял на одном конце, и все было повернуто на девяносто градусов. Риз неловко пролез на главную палубу и втиснулся в одно из двух кресел, которые сейчас временно располагались в тыльной части модуля, но на орбите должны были оказаться в передней. Такахаси, командиру экспедиции, отвели второе кресло, а Лене с Кейном придется пережить взлет на средней палубе. Серовато-зеленый нейлон обивки кресла напомнил Ризу армейские матрацы. Четыре раздельных страховочных ремня и их застежки выглядели крайне громоздкими и неуклюжими.

Он подключил гарнитуру и тут же услышал гомон техников, которых по приказу Моргана привезли сюда из Хьюстона двумя неделями ранее. Менее половины персонала с опытом работы при стартах. Ему захотелось сразу же и выдернуть штекер; порыв этот, конечно, был опасным и неприятным, но крайне заманчивым.

Иллюминаторы имелись только у пилотских кресел. Риз глянул вперед, но не увидел ничего, кроме красноватосерой флоридской зари. Он прислушивался к пилотам челнока, проводившим предстартовую проверку. По крайней мере, хоть на этом этапе не придется полагаться на собственные нервы и рефлексы.

Когда до старта оставалось три минуты, они подключили внутренние топливные баки, а когда осталось две минуты, отменили выплывшее предупреждение. Минус минута двадцать секунд: давление жидкого водорода в норме. Риз, не открывая глаз, полз вместе с ними по пунктам заученной последовательности. Минус пятьдесят пять секунд: активировались водородные запалы. Минус тридцать секунд: включилась гидравлика. Затем пошел долгий обратный отсчет, и в минус пять секунд заработали главные двигатели.

Корабль начал вибрировать. Массивные крепежные болты удерживали его на стартовом столе, пока давление росло, достигая отметки триста семьдесят пять тысяч фунтов тяги от каждого двигателя. Включились твердотопливные ускорители и добавили еще пять миллионов, болты взорвались, и Риза настойчиво, но вежливо вдавило в кресло. Выхлопные газы вырвались из пылающих ям по обе стороны стартовой башни, и по фронтальным иллюминаторам пробежало марево страшного жара.

Риз знал, что ключевая запись ведется с самолетов, которые Морган заблаговременно рассредоточил в районе запуска, постаравшись привлечь к этому событию максимальное внимание. Они снимали все происходящее, постепенно удаляясь от стартового стола, пока тот на экранах не обратится в аккуратный серый шестиугольник на фоне зеленовато-коричневой суши и синего моря. Вытянутый слезой огненный выхлоп первой ступени слишком ярок, чтобы наблюдать за ним без предосторожностей, но камеры Моргана все зафиксируют и перешлют мировым телеканалам, как только магнат удостоверится, что команду корабля не поглотил унизительный огненный шар.

— Порядок, «Энтерпрайз», есть номинальная производительность.

Номинальная, то есть, на жаргоне НАСА, практически идеальная, заключил Риз. Пока все хорошо.

— Принято. Основная тяга 104 %. Три главных двигателя разгоняются.

Небо постепенно темнело и обретало фиолетовый оттенок; на высоте тридцати миль выхлоп сдуло, и на иллюминаторах от него осталась лишь коричневатая пленка.

— Господи, — посетовал пилот, — ну как тут без дворников?

Второй пилот шаттла рассмеялся, но Ризу шутка не показалась смешной. Он покосился на Такахаси. Тот сидел и смотрел вперед с равнодушным видом.

Через восемь минут после старта отвалилась первая ступень, орбитальный модуль продолжил подъем на смеси гидразина и тетраоксида диазота из собственных баков. На Средиземноморье внизу опускалась ночь. Над полумесяцем Земли загорались яркие, немигающие звезды.

— Иисусе, — вырвалось у первого пилота. Риз отстегнулся и выплыл из своего кресла. Орбитальный модуль продолжал лететь на боку, так что Земля теперь была прямо над головами пилотов; Риз проплыл между креслами и выглянул в иллюминатор. Присутствие Моргана, по впечатлению, отдалялось по мере ослабления гравитационной хватки планеты. Риз отдавал себе отчет в том, что это наивная и даже опасная иллюзия, но ему казалось, что впервые после Мексики перспективу никто не застит.

Лена и Кейн тоже проплыли в люк. Лена была бледна и перемещалась с трудом.

— О Боже, — проговорила она, увидев над головой голубоватый огрызок планеты.

Кейн пристегнул ее к креслу Риза и выдал пилюлю.

— Сиди так, — велел он, — глаза закрой и сконцентрируйся. Держись, все будет в порядке.

Синдром космической адаптации, как изящно называли в НАСА космическую болезнь. Риз и сам уже чувствовал, что лицо набухает, а внутреннее ухо начинает посылать мозгу неверные, спутанные сигналы ориентации. Если серьезные проблемы только у Лены, значит, все прошло лучше, чем можно было ожидать. Но помочь он ей больше Кейна не мог, к тому же в данный момент его интересовал скорее сигнал марсианского корабля, до которого оставалось лететь менее часа.

Второй, незапланированный, час прошел в напряженном ожидании. Все это время пилот-новичок пытался пристыковаться к кораблю. Инстинкты подводили; увеличивая тягу, он перемещал шаттл на более высокую и медленную орбиту, а снижаясь с нее, раз за разом промахивался. Кончилось дело тем, что Риз спустился на нижнюю палубу и стал облачаться в скафандр, чтобы понизить содержание азота в крови.

Потом они наконец пристыковались. Риз выбрался через воздушный шлюз в ангар, пристегнулся к УПМК типа MS-09 и приступил к подъему в тени марсианского корабля. Пятая ступень покоилась на грузовой палубе орбитального модуля. Когда ее присоединят, длина корабля — высокого и тонкого цилиндра, нацеленного в космическую пустоту — составит почти двести футов. Риз выжал азот из сопел УПМК и взмыл к верхней палубе.

— Риз? — позвал его Кейн по рации. — Как там?

— Отлично, — сказал Риз. — Ты бы не мог на минутку оставить меня наедине с собой?

— А-а… да, конечно.

Риз щелкнул переключателем рации и стал смотреть, как медленно поворачивается под его ногами Земля. Взгляд вдоль корпуса придавал странно пугающее ощущение перспективы, словно корабль был космической башней, протянувшейся вниз до самой поверхности планеты и способной противостоять напору ветров.

Вот оно, подумалось ему. Уязвимое творение случая, единственное место в Солнечной системе и, возможно, во Вселенной, где человеческая раса чувствует себя как дома. Неужели ты рискнешь навсегда распрощаться с ним?

Он свел вместе указательные и большие пальцы в перчатках скафандра, смежил веки и дождался, пока сможет прочувствовать неподвижность космоса всем телом, легкими, сердцем и кишками. Здесь ощущался более глубокий и медленный ритм, чем на Земле, подобный неслышимой музыке.

Одного мира, как бы ни был тот богат и уютен, недостаточно. Он угодил там в ловушку и спасся по счастливому стечению обстоятельств, которого сам до конца не понимал. Чем возвращаться в эту клетку, он готов был рискнуть всем.

Абсолютно всем.

Он открыл глаза и снова включил рацию.

— За работу, — произнес он.

Пилоты выдвинули штангу манипулятора и пристыковали последнюю ступень к марсианскому кораблю. Лена, почти придя в себя после приступа, парила снаружи вместе с Такахаси и руководила их действиями.

Кейн