Кейн заказал суси и пиво «Цзинтао» на двоих, непринужденно переговариваясь с владелицей бара о подробностях ремонта зала. Риз внимательно наблюдал за движениями напряженных пальцев Кейна, подносивших бокал ко рту, и щиколотки, которой он прижимал чемоданчик к ножке столика.

Когда принесли рыбу, Риз обнаружил, что его тошнит от маслянистого блеска чешуи на тунцовом брюшке и гусеничных изгибов креветки, и не смог съесть заказанное. Кейн присвоил его порцию и начал пластать ее ножом и вилкой с преувеличенной невозмутимостью, но природу ее Риз постиг немного позже, когда Кейн расплатился кредиткой «Палсистемс» и вывел его на улицу.

Ночь преобразила город. В сердце делового квартала горели фонари, но от этого света тени под высокими стенами из коричневато-бежевого бетона лишь углублялись. Движения прохожих казались какими-то плотоядными, словно у хищников в засаде. Риз чуял на себе и Кейне, а также его чемоданчике, выразительном символе корпоративного влияния и подчинения, чужие взгляды. Он рефлекторно расслабил плечи, очищая разум от посторонних мыслей и убыстряя пульс.

В этот момент из мрака что-то прилетело и сбило Риза с ног. Кейн развернулся вполоборота, тень прыгнула к его чемоданчику, но молниеносный выпад колена Кейна отбросил ее. Потом чемоданчик оказался в руках Риза, а Кейн, освободив вторую руку, отшвырнул помятое тело подростка к стене. Мальчишка влетел в стенку лицом вперед и медленно сполз на тротуар.

— Кейн? — окликнул Риз спутника. Он вцепился обеими руками в чемоданчик и стал оглядываться, ожидая новой атаки и оружейного огня, но вместо этого ослепительно засиял прожектор, и оба замерли.

— Руки вверх и отвести от туловища. Ты! Положи чемоданчик.

Риз поставил чемоданчик на тротуар и медленно выпрямился. Он по-прежнему не видел источника голоса.

— Ваши документы? — продолжил голос.

Кейн вытащил кредитку, которой расплатился в баре, и аккуратным широким жестом провел ею в воздухе.

Риз потянулся за своей ID-карточкой НАСА.

— Нет необходимости, — сказал Кейн. Передал кусок пластика грузному силуэту, вышедшему в прожекторное сияние, и бросил: — Кейн, «Палсистемс».

Полицейский что-то сделал, потом резким движением возвратил карточку.

— Хорошо, сэр. Я все улажу. Вы не нуждаетесь в помощи?

— Нет, — сказал Кейн, — спасибо.

В лифте по дороге на крышу Риз спросил:

— Ты не испугался?

— То есть?

— Коп. Откуда ему было знать, что ты не безвинного мальца отделал?

— Неоткуда. Но полиция работает на нас. В его обязанности не входит задавать ненужные вопросы.

Кейн говорил невыразительным ровным голосом.

Они полезли в вертолет. Кейн завел двигатель, но потом снял руки с консоли. Его пальцы дрожали.

— Бля, — произнес он.

— Ты в порядке?

— Да, — сказал Кейн. — Вполне. Блин. Ненавижу. Я сам напросился, когда вышел с этим явно ценным грузом на улицу вечером. Искал приключений на свою задницу только потому, что дядюшка меня достает. Теперь парень мертв или что похуже, и виноват в этом я.

Он подержал руки перед собой, пока дрожь не унялась.

— Меня это достало, правда. Но я в порядке.

Он поднял машину в воздух, и они улетели.

Риз понимал, что Кейн затеял эту вечернюю вылазку в качестве жеста очеловечивания своей персоны, чтобы как-то замостить пропасть между собой и Ризом. Но атака грабителя все испортила, и Риз чувствовал разочарование Кейна.

Извини, я не могу этого сделать, так и хотелось сказать Ризу. Я не могу заменить тебе отца, я не могу взять на себя ответственность за то, кем ты стал или кем ты хочешь стать.

Следующие две недели Риз нагружал команду еще сильнее. По ночам, перед тем, как заснуть, мысленно фокусировался на помнившемся ему виде Земли с орбиты шаттла, в ста пятнадцати милях над головой, представлял, как города постепенно упрощаются до цветовых геометрических пятен…

На второй из этих недель Кейн пропустил два дня занятий в связи с «неотложной» медицинской проверкой. Риз предполагал, что она имеет какое-то отношение к ране, полученной Кейном в Северной Африке, и его подозрения усилились, когда по возвращении у Кейна на голове обнаружился свежевыбритый участок.

— Я чист, — только и сказал он Ризу. — Все в полнейшем порядке.

Пару дней он держался заторможенно и чуть смятенно, однако у Риза не было времени за него переживать.

Когда до запуска оставалось девять дней, Риз почувствовал нарастающее в груди напряжение, подобное давлению в камере ракетного двигателя между зажиганием и взрывом крепежных болтов стартового стола. Шакти, духовная тяга, которая гнала его вверх.

Той ночью Уокер пришла к нему под третью ступень «Сатурна-V», SIV-B, которая теперь гнила на вечной стоянке рядом с парковкой для посетителей. Он принес туда последнюю бутылку мескаля, «Гусано Рохо», хотя традиционный червячок на дне бутылки был не красным, как следовало бы по названию, а желтым. Он вспомнил, как мескаль раскрашивает картину мира психоделическими цветами, а небо, трава и внутренность его собственных глазниц наливаются одинаковым пламенно-алым. Вспомнил ранние дни в НАСА, вечеринки в безвкусных особняках вдоль Мемориал-Драйв, где яблоку негде было упасть от гостей и порхали содержанки и жены, надушенные и накрашенные, с едва заметными шрамиками от пластических операций по низу грудей. Интервью кабельным телеканалам, благотворительные ужины, дорогой шотландский виски в пластиковых мотельных стаканчиках.

— Ты часто сюда приходишь? — спросила Уокер.

— Я заснуть не могу, — сказал он и предложил ей мескаля.

— Ужасная дрянь, — заключила Уокер, отведав его. — Все равно что водка с желчью.

Он совсем не помнил, когда последний раз был с женщиной. Даже проститутки избегали отеля «Казино-де-ла-Сельва» и его пустынного бара, а раньше он просто странствовал без цели, на поездах и автобусах, и редко с кем заговаривал. Внезапный знакомый тычок желания Риз подбодрил мескалем.

— Ты меня искала? — спросил Риз. — Или просто мимо прошла? — Слова прозвучали, пожалуй, грубее, чем он намеревался, но ничего не поделаешь.

— Гуляла. Я мало сплю. Часто брожу по ночам.

Она откинула назад в лунном свете львиную гриву темных волос, и в ровных линиях мышц шеи проступило нарастающее напряжение.

— Я услышала, что тут кто-то ходит, и предположила, что это ты. Подумала, хорошая возможность поговорить с тобой кое о чем, о том, чего Морган подслушать не должен.

— Ты не думаешь, что у нас получится, так? Не виню тебя за такие настроения. Я сам, считай, половину времени себя так чувствую.

— Я не об этом. Я кое-что нашла.

Глаза ее нервно бегали, губы сжались в жесткую тонкую линию.

— Как я сказала, по ночам часто выхожу гулять, и… Тут много всяких музейных штуковин, которые Морган держит под замком, и мне стало интересно