Глава 13

«Пока человек чувствует чужую боль, он жив».

— И бутылку коньяка, пожалуйста, — полковник сделал заказ и протянул меню высокому молодому официанту, у которого только начинали расти усы. Виноградов с гордостью провёл пальцами по своим, как бы удостоверяясь, на месте ли они.

— Хорошо, что твои племянники не твои дети! — сказал Беляк, постукивая пальцами по столу.

— Спасибо Богу! — полковник поднял руки, жестом благодаря небеса. — Эта девушка знает, чего хочет от жизни! А каким путём она это получит, не имеет для неё значения! Я называю таких людей гипотетическими преступниками. Статью с их преступлением в уголовном кодексе не найти, но говоря о моральном кодексе — им светило бы как минимум лет десять колонии строго режима.

— Будь я прокурором, попросил бы ещё больше!

— Знаешь, а ведь она в чём-то права, — полковник глазами искал официанта, несущего его свинину под сыром.

— И в чём же? В том, что честно сказала об отсутствии чувств к своим родным? — Беляк скривил губы.

— Почти. В том, что именно мама не привила ей любви. Точнее, лишила её возможности общаться с бабушкой и дедушкой. У Юлии скверный характер, просто я не думал, что она сможет опуститься до такого! Лишить своё чадо любви и тепла! Это сущий эгоизм и глупость!

— Согласен. Думаю, её материнский инстинкт так и не проснулся, — размышлял Беляк. — А что случилось?

— Я точно не знаю. Они поссорились, несколько лет толком не общались. Точнее, Юля не общалась. Родители всячески пытались наладить отношения, но безрезультатно. А потом как гром среди ясного неба — примирение и океан любви. На Юлю это не похоже, но я не вдавался в подробности. Я просто радовался, что в доме, наконец, наступил мир.

Официант подошёл к столику. В руках он держал круглый серебряный поднос с яствами, от которых исходил чарующий аромат. Через несколько секунд, как по взмаху волшебной палочки, на столе появилась бутылка коньяка, рюмки и графин с апельсиновым соком.

Александр Петрович дружелюбно улыбнулся официанту, не скрывая своей симпатии.

— Так ты не последний из усатых? — усмехнулся Беляк, когда официант отошёл от столика. — Впервые вижу, чтобы молодой человек добровольно носил усы!

— Это не может не радовать! — полковник наполнял рюмки коньяком. — Предлагаю выпить за это!

— Нет уж! Пить я за это точно не буду! Вот когда ты сбреешь усы, я проставлю тебе ящик самого дорогого коньяка!

— Заманчиво, — полковник снова потрогал свой аккуратно подстриженный дендрарий над губой, — хотя ты так говоришь только потому, что знаешь, что я этого не сделаю!

— Слово даю! Самый дорогой куплю!

— Хорошо, — полковник загадочно улыбался, — я подумаю над твоим предложением. Серый, ты просто не дорос ещё для того, чтобы носить усы! И, скорее всего, не дорастёшь! Усы — это целая философия. Это не просто набор волос под носом, это шарм, интеллект, мудрость и, в конце концов, таинство!

— Таинство! Какое ещё таинство? Это просто пережитки прошлого под твоим носом! Ты как мамонт! Оглянись вокруг! Никто не носит усы. Ты представляешь, если бы твоя Настя привела в дом усатого парня! Ты бы сам поднял его на смех или, того хуже, связал бы ему руки и сам побрил его! — Беляк заливисто смеялся.

— Ой! — полковник махнул рукой. — Замолчи!

От прикосновения стекла рюмки издали тихий звон. Товарищи молча выпили, но улыбки не покидали их лиц.

— Так, а теперь давай серьёзно! Мы здесь уже три дня и две ночи, и пока не сдвинулись с мёртвой точки, — прожёвывая кусок сочной свинины, сказал полковник. — Это дело одновременно простое и невероятно запутанное. У нас отсутствуют улики. Вообще. Ни следов обуви, ни отпечатков пальцев. Ничего. Как будто убийца летал по воздуху.

— Либо очень тщательно замёл за собой следы!

— Но зачем столько мороки, чтобы убить безобидных стариков и не украсть ничего, кроме семейного портрета! Понимаешь, именно кража портрета заставила меня думать, что здесь замешаны родственники. Это явный знак!

— Но зачем кому-либо из них убивать? Деньги и дом всё равно достались бы Юле и её семье.

— Да, но не Владу и его семье! Кстати, которая совершенно случайно впервые за четыре года оказалась в гостях у родителей! Это совпадение разъедает мне мозг! — полковник сказал это так громко, что пенсионерка за соседним столиком недовольно посмотрела на него.

— Сегодня он приедет и ты всё узнаешь. Наверное, узнаешь, — нерешительно сказал Беляк.

— Я не могу поверить, что это он! Он по сути своей трус, подкаблучник! Он сам в жизни, наверное, не принял ни одного решения! За него вечно думала Наташа.

— Так, может, это она? Ты сам говорил, что она ненавидела родителей и во всех своих бедах винила их.

— Не очень хочется в это верить, но, на мой взгляд, пока это единственно возможный вариант. Либо это… — полковник сделал паузу.

— Кто?

— …это Юлия. Стас и Инна здесь не при чём. Им все барыши принесёт мать. Да и не общались они толком. У них не было эмоционального контакта. Я имею в виду любви или, наоборот, ненависти. Было равнодушие и безразличие. А с такими чувствами, сам знаешь, на убийство не идут. Здесь замешаны либо деньги, либо скрытая давняя обида.

— Согласен. Что ж, будем ждать семью Филипповых.

— Если честно, я боюсь этой встречи, — полковник снова наполнил рюмки. — Я боюсь узнать ту правду, к которой не готов. И от этого меня начинает подташнивать.

— Выпей коньяка и пока не думай об этом, — Беляк взял рюмку и вылил её содержимое в стакан с апельсиновым соком.

— Какая порнография! — полковник с отвращением посмотрел на друга. — Как можно так издеваться над благороднейшим напитком! Я никогда тебя не пойму!

— А ты попробуй! Это реально вкусно! Ты каждый раз психуешь, а попробовать ленишься!

— И не собираюсь! Извращенец! Это то же самое, что поливать шоколадный торт кетчупом и говорить, как это вкусно!

— Ну ты и сравнил, — Беляк, медленно причмокивая, выпил содержимое стакана.

Полковник скривился как будто только что съел два лимона.

— Так, что у нас со временем? — он посмотрел на часы. — Почти три часа дня.

— А такое чувство, будто мы прожили сегодня неделю.

— Насыщенный денёк! И это только начало! Давай доедать и собираться домой. Влад сказал, что к пяти должен быть на месте. Хочу встретить его прямо возле калитки.

Полковник посмотрел в изрисованное морозом окно. Кружевные узоры спрятали посетителей от взглядов замёрзших и голодных прохожих. Александр Петрович потёр ладонью стекло, но мороз сковал окно. Он поднёс холодную ладонь ко рту и попытался