— Время? — сквозь слёзы спросил он.

— Три минуты и двадцать пять секунд! Это лучший результат на сегодня. Прости, любимый, и вы, дядя Серёжа, но вы проиграли. Я вас предупреждала, что он непобедим.

Полковник со всей силы стукнул кулаком по столу так, что банки от горчицы упали и покатились.

— Я же вас предупреждал, мальчишки, не суйте нос во взрослые дела, но вы решили потягаться со мной, — он облизал ложку от горчицы.

— Я просто не настроился, — оправдывался Беляк, — меня с утра мутило, изжога была.

— Изжога? Ха! — Виноградов громко рассмеялся. — Она у тебя уже двадцать лет! Ты говоришь эту фразу каждый раз, когда проигрываешь. Ты просто лузер! Я правильно сказал?

Настя кивнула.

— Напомни, Настёна, какой у меня результат?

— Минута и десять секунд…

— Хорошо, — Беляк открыл блокнот и сделал пометку. — В прошлом году было пятьдесят секунд! Ещё немного и я поставлю лучший результат!

— Язву ты себе заработаешь, а не результат!

В кухню вошла Алла Владимировна. Полковник попытался смахнуть со стола банки на пол, но одна из них упала и подкатилась прямо к её ногам.

— Вы опять на спор ели горчицу? Саша, у тебя же язва! Ты понимаешь, что это опасно? Настя!

— Мама, как будто я могла ему запретить! Ты шутишь?

— Они ещё и Диму в это втянули! Ты как? — она с жалостью посмотрела на будущего зятя, лицо которого до сих пор было окрашено в красный цвет.

— Спасибо. У меня всё хорошо! Это было весьма… занятно.

— Не жалей его! Он проходил проверку! А вдруг он какая-нибудь размазня? И что, мне за него свою дочь отдавать? Ну уж нет! А так второй результат!

— Второй? — жалостливый взгляд Аллы Владимировны переместился на Сергея Васильевича.

Полковник и Настя хохотали.

— Да-да! Алчонок, это тело уже можно списывать на металлолом!

— Прекрати, — она махнула рукой на мужа и принялась разбирать сумки. — Какие на этот раз были условия?

— Съесть полбанки горчицы и как можно дольше продержаться без воды и закуски! У Димы две минуты!

— А у тебя, Серёжа?

— Я не помню уже…

— Минута! — Виноградов довольно потирал усы.

— И десять секунд!

Алла Владимировна не выдержала и засмеялась.

— Ты настоящий садист! Я сейчас быстро соберу на стол, и мы все вместе пообедаем.

Она принялась быстро доставать из холодильника еду, ловко жонглируя супницей и сковородой, в которой дремали вчерашние котлеты. Отточенными до мастерства движениями она тонкими ломтиками нарезала сало, ветчину и хлеб. Через минуту на столе в прозрачных салатницах появились малосольные огурчики и помидорки, до этого момента спавшие крепким сном в трёхлитровых банках. Через пять минут стол ломился от домашней еды, а кислород в кухне был заменён на ассорти всевозможных ароматов.

Полковник с ловкостью бармена жонглировал рюмками, а затем и бутылками с водкой и коньяком. Беляк, прикусив губу, не сводил с него глаз.

— Аккуратно, — шептал он, — это же «Финляндия».

— Не волнуйся, пьянчуга, тебе хватит, чтобы согреть свои кости, — полковник поёжился, вспомнив безжалостные укусы мороза на улице.

Вся семья расселась вокруг круглого стола. Смех и любовь наполнили стены уютной трёшки в центре столицы. Прошло три недели, как Виноградов поставил точку в деле об убийстве родителей и вернулся домой. Первые несколько дней он практически не разговаривал. Он думал о родственниках, которых лишился, и о правильности своего выбора. Алла Владимировна тенью ходила по квартире, стараясь не лезть лишний раз в душу к мужу, а лишь балуя его любимыми вкусностями. Она молча смотрела, как он курит в квартире, тихонечко приоткрывая окошки, чтобы выветрить чуждые ей запахи.

Всё прошло в один миг. Под бой курантов в новогоднюю ночь полковник без устали шептал что-то себе под нос. Алла Владимировна думала, что он молится. Настя решила, что папа просит о чём-то. Но полковник благодарил.

— Дорогие мои, любимые, родные. Я безумно счастлив сегодня, что могу видеть, слышать и чувствовать вас. Последний месяц стал для меня настоящим испытанием. Я думал, что сломаюсь, поддамся на уговоры, как оказалось, совершенно чужих мне людей. Но я победил, — он пальцами крутил тонкую ножку рюмки, наполненную до краёв коньяком. — И сегодня я хочу поднять этот бокал за нашу семью. За самых родных мне людей, а они практически все присутствуют за этим столом. Вы самое дорогое, что у меня есть.

— О господи, он сейчас заплачет! — Сергей Васильевич поставил рюмку на стол и хлопнул в ладоши.

— Степень родства не определяется одинаковой группой крови или записью в свидетельстве о рождении. Порой это совершенно чужие друг другу люди. Зато человек, повстречавшийся в середине твоего пути, порой может заменить тебе отца, сестру или даже сына. Любить насильно того, кто чужд тебе, нельзя. Но иногда жизнь готов отдать за друга, который по крови тебе абсолютно чужой, — полковник поднял глаза и посмотрел на Беляка.

Сергей Васильевич прятал взгляд в пустой тарелке на столе, попеременно топив его в рюмке с коньяком. Александр Петрович знал, что друг прячет слёзы. Слёзы счастья.

— Так! Мужики не плачут! — он громко шмыгнул носом и, наконец, посмотрел на полковника. — Скажу лишь одно! За время нашей поездки в Мозырь я понял, что я счастливый человек.

— Почему? — Алла Владимировна приподняла тонкие брови.

— Потому что у меня нет родни! Я серьёзно! Чем меньше у тебя родственников, тем меньше у тебя болезней: шея свободна и радикулит не заработаешь. Это закон! — он грустно улыбнулся. — Лучше уж быть одному, чем вот с такими родственничками.

Полковник заливисто рассмеялся.

— Полностью с тобой согласен, друг! Полностью! Чёртова родня! — полковник потёр сначала шею, а затем стиснул зубы, стараясь отвлечься от ноющей боли в спине.

Примечания

1

Либертанго — композиция в стиле нового танго композитора Астора Пьяццоллы, изданная в 1974 году. Одна из известнейших композиций для аккордеона.

2

Харпер Ли «Убить пересмешника».

3

Виктор Драгунский «Денискины рассказы», рассказ «Тайное становится явным».