Продолжать разговор он не спешил. Опёрся о трость и цепко меня изучал.

От его беспардонного поведения мне стало не по себе. Захотелось отгородиться от него локальными щитами, и выйти в изменённое состояние сознания. Но такой возможности не было, потому я набычился, прищурил глаза и спросил:

— Мы знакомы?

— Поразительная беспечность не знать своих врагов, — хмыкнул старик, переступил с ноги на ногу, его глаза полыхнули ненавистью, и он впился взглядом в моё лицо, — граф Дариуш Шимонович Ракса. Я получил вашу посылку.

Глава 7

— Посылку? — не понял я, сдерживая себя, чтобы не отшагнуть назад, и не вдарить с ноги, очень уж взгляд у него дикий. — Какую посылку? Я вам ничего не отправлял.

Если правильно понимаю, это отец Гавела Раксы. Он же Дариушевич, насколько помню. Так что ему надо от меня? Его сын подписал капитуляцию, и все вопросы меж нами решены.

— Посылку, послание, называйте, как хотите, — скривился Ракса. — Не стройте из себя дурачка, Матеуш всё привёз и передал в точности.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — процедил я, добавив в тон металла. — Больше конкретики, что передал Матеуш? Может он всё перепутал? Мы вели дела с Гавелом. Он подписал капитуляцию. Вот у него и переспросите.

— Мы, — хрюкнул Ракса, но сдержался, не рассмеялся, — всё с тобой понятно, мальчик на побегушках. — На его лицо, на мгновение, набежала, то ли печаль, то ли старческая дряблость, но тут же исчезла. — Передай своим «мы», что я их услышал, но вселенная только кажется бесконечной.

Старик стал разворачиваться, чтобы уйти, но замер и вновь посмотрел на меня.

— Сегодня был замечательный спектакль, — желчно протянул он. — Мне дважды объяснять не надо, но радует, что ты вляпался во что-то ещё, и твои покровители не дали тебе боярство. — Он снова хрюкнул, на этот раз не сдержав злой смешок. — Я буду спокойнее спать, зная, что другие отомстят за мой род, и разберут тебя с Юдиной по косточкам.

— Тут Вы ошибаетесь, уважаемый Дариуш, — у меня ещё зубы не отскрипели от желания врезать Раксе, а в нашу беседу вмешался Евгений Аскольдович, брюнет в мундире тайной канцелярии. — Ваш род в империи живёт несколько поколений, но вы так и не обрусели, не поняли множества нюансов.

Ракса замер на месте, посмотрел на Евгения Аскольдовича, но промолчал.

— Хотя, многие местные аристократы так же, как и Вы, зацикливаются на боярстве, не видят очевидного, а потом горько сожалеют, — Евгиний Аскольдович, словно оправдывая свой род деятельности, оскалился так, что меня пробрало морозом от макушек до пяток. — Ростислав Драгомирович вошёл в клуб орденоносцев Андрея Первозванного, знаете, почему вручение этой награды рассматривается советом, а не Императором единолично?

Ракса сверлил собеседника взглядом и, судя по поджатым губам, говорить не хотел. Но, видимо, статус тайной канцелярии сделал своё дело, и он сухо ответил:

— Нет.

— Потому что все члены клуба присматривают друг за другом, — на этот раз улыбка Евгения Аскольдовича оказалась мирной, только глаза излучали арктический холод. — Нас мало, но мы сильны и ревностно охраняем друг друга. Любой конфликт тщательно рассматривается и взвешивается, а потом кто-то горько сожалеет.

Ракса стоял и хмурился. Кажется, я слышал, как скрипят его мозги, в поисках ответа, но пока что говорил Евгений Аскольдович. Ну, как говорил. Дожимал. Даже я понимал, что сейчас Раксу прессуют. Причём показательно.

— Ваша же роль в, как вы сказали, спектакле, — продолжал чеканить Евгений Аскольдович, — донести до слепых и тугих на ухо, что Ростислав Драгомирович Туров теперь и впредь не одинок. Справитесь?

— Да, — сухо бросил Ракса, проявив выдержку и не позволив себе вообще никаких эмоций. — Только он и раньше, как оказалось, был не один. — Ракса посмотрел на меня и скривился в ухмылке: — Хватит ли силёнок и здоровья при таких друзьях? Ума-то явно не хватает.

— Это не Ваша забота, Дариуш, — ответил Евгений Аскольдович, не дожидаясь меня. — Пусть ваша дорога домой будет спокойной.

— Что ж, я понял, больше не побеспокою, — Хмыкнул Ракса, — но знайте, род Сараев вышел из альянса. Дороги наши теперь разные, а претензии к вам одинаковые. Приятно оставаться, — Бросил Ракса, развернулся и поковылял на выход. За ним из толпы гостей потянулось несколько аристократов. Я их помнил. Все они бросали на меня косые взгляды во время прохода за великим князем.

— Прошу простить мою слабость, Ростислав Драгомирович, — Евгений Аскольдович не провожал Раксу взглядом, а сразу повернулся ко мне, — Шёл Вас поздравить и не удержался. Очень уж противный тип у вас в собеседниках оказался.

— О, я не в претензии, Евгений Аскольдович, — перейти на его манеру общения оказалось неожиданно легко. — Тем более мы уже заканчивали.

— Что ж, отрадно это слышать, — тепло улыбнулся он. — Как Вам приём?

— Если честно, ощущение, что похолодало, — я решил придерживаться иносказательности, как и аристократы. Не всегда понимаю, о чем речь, но надо тренироваться.

— О, привыкнете, — рассмеялся Евгений Аскольдович, — тут всегда так. Бывает, погода меняется по несколько раз за час.

— Надеюсь, — вздохнул я, — всё же рос в стабильном климате, и жить планировал в тех же условиях.

— Хотите рассмешить Бога, расскажите о планах, — рассмеялся Евгений Аскольдович. — Увы, Ростислав Драгомирович, это не возможно. Глобальное потепление, развитие общества, абсолютно всё в нашей жизни заставляет климат меняться. Единственно, чего мы можем добиться, так только временной стабильности. Чем больше сил приложим, тем хорошая погода держится дольше.

Если это не завуалированное предложение, то я точно валенок от матроса. Да и отказываться нельзя. Теперь точно нельзя. Может, из разговора с Раксой я не всё понял, но тут ошибиться трудно. Эх, видимо, всё же судьба у меня такая.

— Готов внести свою лепту, — кивнул я. — Только не знаю как.

— О, ничего сложного, — расцвёл Евгений Аскольдович. — Завтра клуб орденоносцев Святого апостола соберётся на обед в ресторане графа Апраксина, Арсения Егоровича. Приходите к часу дня, вход по наличию ордена.

— Всенепременно буду, — кивнул я.

— Отлично, тогда до скорой встречи, — Евгений Аскольдович пожал мне руку и