элегантно разделывался с перепелом. – Я никогда не поддерживал этой несуразной возможности выкупа [22], должен признаться. Прошлый год наглядно показал, насколько пруссы обошли весь континент в организации военной системы. Я убежден, что в случае конфликта с ними все эти денежные подачки покажут свою несостоятельность разгромом наших войск.

– Возможность отправлять кого‑то вместо себя на службу не лучше [23], – сказал Жислен и сделал большой глоток вина из бокала. – Я по молодости так служил за одного человека и знавал тех, кто делал так по несколько раз. Если эти ваши пруссы на нас нападут, выяснится, что армия на деле раза в два или три меньше.

Месье де Фредёр с жаром закивал головой. Возможность поговорить на близкую тему заметно оживила его, и мужчина быстро переключил внимание на общегосударственные проблемы. Хелена не прониклась его энтузиазмом и постоянно крутилась. Расписной потолок, кривое отражение на поверхности клоша, золоченые вензеля. Потом взгляд вновь упал на столик солдат. За которым ни военных, ни Эмиля уже не было.

«Куда они исчезли? Уйти из ресторана незамеченной столь шумная компания не могла».

Девушка осмотрела членов семейства Пэти, но, к ее изумлению, никто пропажи юноши пока не заметил. Камилла, завесившись кудрявыми волосами, ковырялась в тарелке, а ее мать с сонливой нежностью наблюдала за мужем – тот рассказывал историю из своей фронтовой жизни.

От ощущения предстоящего скандала волнение охватывало мадемуазель де Фредёр все сильнее. Вот-вот Эмиля хватятся, и тогда все вокруг наполнится суетой. Вероятнее всего, молодой человек попадет в неприятности. Если он будет подавлен, она утешит его, но это все после. Сейчас она всем своим существом жаждала, чтобы случилось хоть что‑то захватывающее. Хелене было чертовски скучно.

«Казалось, если теперь ничего не произойдет, она пойдет и удавится».

Но время шло, а отсутствие Эмиля не замечали.

– Власти уже давно знают об этой проблеме и решают ее, могу говорить об этом наверняка, – продолжал Пласид. – Я слышал, Ньель [24] по распоряжению Наполеона уже разрабатывает новый закон, однако мы все знаем о прискорбной неповоротливости законодательного процесса…

«Когда же все они умолкнут».

Не выдержав, Хелена встала с места и извинилась за необходимость отойти.

– Ох, дорогая, у тебя все в порядке?

Сердито девушка опустила взгляд на юбку, будто необходимость отойти вызвали женские проблемы. Пласид заметно смутился и вернулся к разговору уже не столь патетично.

Лавируя среди гостей и официантов, Хелена устремилась в затемненный коридор. Отражаясь от позолоченных стен, свет становился болезненно ярким и слепил глаза, поэтому смотреть приходилось преимущественно под ноги. Но Хелену захлестывало приятное предвкушение, и оттого огромный зал она преодолела за считаные мгновения.

Шагнув в темноту, она несколько раз моргнула, дабы быстрее с ней свыкнуться. Десятки плотных, достающих до пола штор уходили в глубь коридора и постепенно растворялись в густом мраке. За тканью размещались кабинки для влюбленных или иных гостей, не желавших находиться среди незнакомцев в главной зале. Отовсюду доносились приглушенные голоса, смех, отдельные восклицания. Голоса Эмиля среди них слышно не было.

Мадемуазель де Фредёр стала двигаться медленнее. Задумчиво поворачиваясь то к одной, то к другой занавеси, она надеялась неведомым ей самой способом вычислить местонахождение юного Пэти.

Девушка не знала, почему ей так хотелось найти Эмиля самостоятельно. Мысленно она пыталась связать это с влюбленностью и потребностью побыть с ним наедине. Получить нерешительный комплимент, увидеть, как румянец расходится пятнами по его лицу.

Но, в сущности, она надеялась, что вместе с обнаружением молодого человека произойдёт нечто, что сможет быстро ее взбодрить. Оттого, что он ушел вместе с группой солдат, в голове появлялось все больше предположений.

«Может, они уже перерезали друг друга? Найду нужную кабинку по кровавой луже… Об этом могли бы даже написать в газете, а меня бы расспрашивали, как главного свидетеля». – Мысленно смакуя подобный сценарий, Хелена дошла до тупика. Дальше столиков быть не могло.

– Мадемуазель! Мадемуазель, как вы здесь очутились?

Эмиль, взмыленный, но без следов ножевых ранений, возник у нее за спиной. Умерив свой пыл, Хелена приняла застенчиво‑томную позу.

– Вы так внезапно пропали, я начала беспокоиться. Мне очень хотелось вас увидеть и убедиться, что вы в порядке.

– Меня уже хватились?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Нет, поэтому я и старалась вас найти. Но скоро все заметят ваше отсутствие, лучше вернуться.

– Я не хочу возвращаться. – Эмиль оперся о стену и понурил голову. – Не хочу чувствовать вину только за то, что сижу со всеми за одним столом.

«Значит, скандал все же будет», – подумала девушка. Промолчав, она прижалась к стене рядом с Эмилем. С заметным внутренним усилием юноша продолжил.

– У вас никогда не было ощущения, что вы перестали жить по-настоящему? Будто абсолютно каждый день проходит впустую, и таких дней сотни?

– Нет, не приходилось, – ответила Хелена довольно искренне.

Они не смотрели друг на друга. Девушка, щурясь, наблюдала за тенями официантов, которые мелькали в освещенном конце коридора. Эмиль сжимал трость и рассматривал носки своих лаковых туфель.

– Пока мы не переехали в город, у меня такого не было. Я чувствовал себя на своем месте, и во всем был какой‑то смысл, а сейчас… – Он тихо выдохнул. – Мне кажется, что я живу, только когда делаю что‑то безрассудное и рисковое! Несколько секунд, которые потом просто… просто тонут в однообразии, и меня это душит!

Хелена продолжала молча всматриваться в коридор. Компания молодого человека все еще была довольно приятна, только вот томление в груди куда‑то ушло. Эмиль не улыбался, не оказывал никаких знаков внимания, его мысли и эмоции были направлены не на Хелену, а на самого себя. Все обаяние и привлекательность оттого затухали. Беспокойство юноши, столь очевидная жажда поддержки теперь разбивались о скалы ее равнодушия. Она действительно не могла проникнуться его отчаянием. Еще никогда она не ощущала себя столь черствой и безразличной – возможно, потому как ни разу еще у нее никто не искал сочувствия. От холодного вида девушки Эмиль переживал лишь сильнее.

– Извините, что рассказываю вам все это. – Он прикусил губу и ненадолго умолк, будто собираясь с мыслями. – Никто из семьи меня точно не поймет, а вы ведь такая проницательная и чуткая!

С этими словами молодой человек нерешительно взял Хелену за руку. Его ладонь была влажной и теплой, а пальцы с волнением проходились то по ее ладони, то по запястью.

– Я совершенно не понимаю, что мне делать со своей жизнью. – Постепенно его голос опускался до шепота. – Мне нужно исправиться ради своих близких, но временами я готов совершить любое безрассудство ради