оттенок, совершенно не такой, как у лун. Он был насыщенно-красный и дробился на множество крупных искр, как будто там, в зазеркалье, кто-то рассыпал горсть подсвеченных гранатовых зёрен.

Я шагнул ближе. В отличие от прошлого раза, отражение не рябило. Как ни парадоксально, ночью оно сделалось чётче, и я разглядел детали. Вдаль от меня уходила улица — та же самая, что мерещилась мне во время «сеанса» у Вещуна. Теперь на ней тоже царила ночь. Широченную мостовую вновь заполняли колёсные экипажи, но почему-то они не ехали, а стояли, выстроившись длинными вереницами. На задних бортах у них горели красные огоньки. По сторонам от дороги высились громадные здания, их окна светились жёлто и ярко.

Всё это выглядело странно и непривычно, но в то же время вызывало неясный отклик у меня в памяти. Может, это и вправду был эпизод из моего забытого прошлого, как утверждал Вещун.

Сейчас я воспринимал увиденное спокойно — из-за того, вероятно, что картинка стала реалистичнее и уже не казалась бредом, который мне навязали. Я чувствовал — если по-настоящему захочу, сконцентрируюсь и наберусь терпения, то смогу нырнуть в неё глубже, вспомнить ещё какие-нибудь подробности.

Когда меня к этому принуждали насильно, я опасался, что потеряю свой дар. Теперь, однако, у меня было ощущение — если я сам буду не спеша направлять процесс, то смогу удержать его под контролем, без критического вреда для себя.

Но только не сегодня. Дуэль меня слишком вымотала, и вместо любопытства я испытывал лишь апатию.

Отвернувшись от зеркала, я повалился в кровать. Сон накрыл меня сразу, но спокойным он не был — мозг лихорадочно переваривал тот поток впечатлений, который обрушился на меня в последние сутки. Снилось что-то бессвязное — то обрывки лунных «жгутов», то куски кленовых узоров, то разорванные гирлянды красных огней.

Иногда это мельтешение таяло, затем возвращалось. И лишь под утро оно сменилось внятной картинкой. Я вновь увидел зазеркальную улицу — но на этот раз с другой точки, сбоку, из тёмного переулка. Мимо меня по гладкому, бесснежному тротуару шли люди в странной одежде. Непонятная сила выталкивала меня из переулка к ним, под неестественно яркий свет фонарей. Я рефлекторно упёрся, пытаясь нащупать тягу. И понял вдруг, что привычных лун над крышами нет. Есть совсем другая, карикатурно маленькая и белая…

Я проснулся в поту. За окнами занимался рассвет.

Побрившись и приняв контрастный душ, я оделся и задумался насчёт завтрака. Как тут принято? Завтракают все вместе в определённое время? Или можно заказывать еду прямо в комнату? Хотя лично я и на кухню не постесняюсь наведаться, если что…

Раздался стук в дверь. Я открыл, решив, что пришла служанка, и удивлённо уставился на сестёр-близняшек, маячивших в коридоре.

— Доброе утро, — непринуждённо сказала одна из них, шагая через порог. — Проснулся? И это правильно. У нас дел сегодня невпроворот. Дрейф обещали утром, ты не забыл? Он, конечно, не сразу на всю катушку раскрутится, час-другой ещё есть в запасе, но всё равно. Через полчаса уже будем завтракать.

— Мы с Ведой вообще не спали почти, — призналась вторая, тоже входя. — Волнуемся. Ну и собраться надо было заранее.

Причёски у сестёр различались. Та гостья, которая вошла первой, носила высокий «хвост», вторая же распустила золотистые волосы по плечам. Зато платья у них были одинаковые, голубовато-серые, как декабрьская луна. Фасон — подчёркнуто лаконичный, но при этом не пуританский. Даже очень «не», если честно. Ткань облегала стройные фигуры, подчёркивая изгибы. Подолы, укороченные донельзя, открывали длинные ноги. Наряд дополнялся высокими сапогами с меховой оторочкой.

Это была, насколько я слышал, излюбленная и давняя аристократическая игра по случаю Дрейфа. Совместить подобие униформы со светской непринуждённостью, не нарушив континентальный стиль, и по возможности подразнить контрагентов. Пустить позёмку в глаза, как говорят в народе.

По-моему, у сестёр получилось.

Пока я на них смотрел, «хвостатая» гостья положила на стол объёмистый свёрток. Вторая же говорила не умолкая:

— А ещё мы с Ведой хотим тебя похвалить, Неждан. В махании железками мы, конечно, не разбираемся даже близко — папенька с детства нас с площадки гонял. И с Яриком болтать запрещал про лунные ниточки. Мы сначала не слушались, но он страшный, когда рассердится. Папенька, я имею в виду. Ну вот. Но даже мы вчера поняли, что ты ему в драке помогал очень сильно. Ну, в смысле, Ярику. И когда этот гад Зимцов стал его лупить, мы от страха чуть в обморок не попадали. Зажмурились и дышать боялись.

— Ты-то зажмурилась, — заметила Веда, — а вот я, как дура, таращилась. И всё видела, от и до. Ярик молодчина, не испугался Зимцова. Когда сказали, что наш Дом выиграл, мы там прыгали на трибуне, как две бешеные белки.

— Но ушки на макушке держали — слушали, что вокруг говорят. Мол, если бы ассистент был другой, то братик мог бы и проиграть. Поэтому…

Они подошли ко мне с двух сторон и синхронно чмокнули в щёки. После этого Веда деловито сказала мне:

— Раздевайся.

Я слегка охренел. Выражение лица у меня было, видимо, соответствующее, потому что сёстры хихикнули. Веда похлопала меня по плечу:

— Туговато соображаешь. Ладно, дадим подсказку. А ну-ка, Злата.

Выйдя на середину комнаты, вторая сестра (которая без «хвоста») покрутилась на каблуках. Продемонстрировав себя в разных ракурсах, развела руки в стороны — ну, дескать, теперь-то сообразил? Веда спросила:

— Какие мысли, Неждан?

— Приятные, — сказал я.

— Тьфу, балбес! Головой подумай чуть-чуть для разнообразия. Злата тебе показывает — даже мы с ней в такую рань уже при полном параде, а ты не чешешься. Зря с тебя, что ли, мерку снимали?

Развернув принесённый свёрток, она показала мне костюм-тройку:

— Подгонять не придётся, не сомневайся. Всё через луны выверено, портниха у нас — кудесница просто. Успела, как видишь, вовремя со своими помощницами. А мы вызвались отнести — ну, и познакомиться с тобой заодно.

— Теперь понимаю.

— Да быть не может! А я уж думала — до обеда провозимся.

Я отлучился в смежную комнату и надел там тёмно-серый костюм, к которому прилагалась рубашка. По моим ощущениям, он и впрямь сел безукоризненно. Галстук тоже имелся, вишнёво-красный.

Когда я вернулся к сёстрам, они переглянулись.

— По-моему, — сказала Злата, — галстук надо было другой. Какой-нибудь кленовый оттенок. Не обязательно жёлтый, но…

— Нет, — возразила Веда, — у меня интуиция. Ему подойдёт сегодня