– Пусть так, – согласилась с Алевтиной Волосюк Гортензия Петровна. – Что же касается меня, то я являюсь свидетельницей растления вашим мужем малолетней девочки, что не только усугубит положение вашего мужа, но и отметет всякие сомнения в том, что попытка изнасилования все же предпринималась. Он ставил своей целью именно овладеть девочкой. Ну а потом что-то пошло не так, ваш супруг разозлился, что не получает желаемого, и в ярости и крайнем озлоблении убил девочку. Мои показания, которые я могу дать, только подтвердят намерения вашего мужа лишить девочку невинности, а косвенно подтвердят и то, что именно он убил Матрену Позднякову. И отправится наш многоуважаемый Николай Григорьевич валить лес в Магаданскую область весьма надолго. Там как раз нужны крепкие и здоровые руки!

– Вы не могли видеть ничего подобного, – не очень твердо заявила гостье Алевтина Васильевна. И добавила: – Попрошу вас немедленно покинуть мою квартиру!

– Ну, во-первых, хочу уверить вас, что я видела то, о чем говорю, собственными глазами… И было это незадолго до убийства девочки, – твердо заявила Гортензия Петровна, и улыбка медленно сползла с ее тонких злых губ. – Ваш муж снял на первом этаже номер в гостинице «Столица», надо полагать на чужое имя или вообще не называя никакого имени, ведь за деньги можно сделать и не такое. И заманил каким-то образом в этот номер несмышленую девочку-подростка с конкретной целью, которая, надеюсь, вам уже известна. Ну а то, что вы о ней догадываетесь, – это точно, – самоуверенно добавила незваная гостья. – После чего стал совершать с ней действия растлевающего характера, явно желая совратить бедную девочку и овладеть ею. Я случайно проходила мимо и все видела.

– Все это вранье! – не удержавшись, выкрикнула Алевтина Васильевна. – Как вы все это могли видеть?! Они что, занимались всем этим напоказ?

Гостья снова улыбнулась. Нервы у Алевтины Васильевны, как оказалось, не железные. Дрогнула. Значит, несмотря на все показное недоверие к ее словам, жена Волосюка все же вынуждена ей поверить, иначе не сказала бы свою последнюю фразу…

– Я видела все это в окошко, – с некоторой долей сочувствия (естественно, показного) произнесла гостья. – Ведь номер находился на первом этаже. Потом ваш супруг занавесил окно. Но то, что я успела увидеть, вполне достаточно для того, чтобы сделать единственно правильный вывод: Николай Григорьевич привел в номер гостиницы Матрену Позднякову, чтобы лишить девочку невинности. И уже начал действовать… И во-вторых, – после недолгого молчания продолжила Гортензия Петровна, – я могу рассказать о произошедшем в милиции. И мне поверят, даже если это будет, как вы сказали, вранье. Но я говорю вам чистую правду.

Лицо Алевтины Волосюк болезненно скривилось. Каждое сказанное слово незваной гостьи достигало цели. И сил сопротивляться попросту не оставалось.

– И еще скажу вам, что я могу и не ходить в милицию… – со значением произнесла Гортензия Петровна после специально выдержанной паузы. – Но это целиком и полностью будет зависеть от вас, – добавила гостья, и ее тонкие губы снова растянулись в любезной улыбке.

Алевтина Васильевна уже прекрасно понимала, с какой целью к ней пришла эта циничная гостья. Если бы она хотела справедливости, она бы прямиком отправилась в ближайшее отделение милиции и не распиналась бы столько времени перед ней, рассказывая недоброе про мужа. Значит, эта Гортензия Петровна попросту хочет нажиться на чужом горе.

– Сколько вы хотите? – без обиняков спросила Волосюк.

– Три тысячи, – последовал немедленный ответ.

– И никто и никогда не узнает про то, что вы только что рассказали мне? – глянула в глаза гостье хозяйка квартиры.

– Никто и никогда, – выдержала взгляд Алевтины Васильевны Гортензия Петровна. – Обещаю вам!

– Может, хватит и двух тысяч? – предприняла попытку поторговаться Алевтина Волосюк. – Это большие деньги.

– Три, – отрезала гостья.

– Хорошо, подождите.

Алевтина Васильевна вышла из комнаты и через полминуты вернулась, держа в руках пачку купюр.

– Вот, – выдохнула она, протягивая аккуратно сложенные банкноты.

Гортензия Петровна старательно пересчитала деньги, благодарно взглянула на хозяйку квартиры и произнесла:

– Спасибо. Очень надеюсь, что у вашего мужа все будет хорошо.

После чего покинула квартиру.

Алевтина Васильевна вздохнула и устало опустилась на стул, на котором только что сидела непрошеная гостья. Расставаться с деньгами бывает довольно тяжко. Особенно когда ничего не приобретаешь взамен, то есть ни вещей, ни удовольствия. Ну разве только молчание, которое пообещала эта гостья. Возможно, что это тот самый случай, когда молчание дорогого стоит…

Алевтина Волосюк молча уставилась в пол. Неужели мужа засудят? И как она будет без него? И кому перейдет артель? Он, конечно, тот еще кобель, но чтобы кого-то убить… Нет, это на него не похоже!

Мысли в голове путались, мелькали, ни за одну из них не удавалось зацепиться и додумать до конца. А эта, Гортензия, оказалась довольно бойкая бабенка. Три тысячи рублей за несколько минут разговора. Надо признать, очень неплохой заработок. Иным на заводе за такие деньги полгода приходится вкалывать. Зато она будет молчать… Стоп! А если попытаться отыскать человека, который, наоборот, будет рассказывать о том, что поспособствует освобождению мужа? Например, он может поведать следователю, что видел, как Коленька вышел из конторы, постоял малость на ступенях и пошел не обратно в контору, а направился домой. Посулить ему за показания денег, те же три тысячи, и отдать их после того, когда он покажет, что муж в контору не возвращался, а стало быть, и не убивал.

Посетившее Алевтину Васильевну озарение придало сил и вселило некоторую уверенность, что судьба к Николаю будет помилосерднее. Действовать следует без промедления. И не самой, а через кого-то. Если что-то пойдет не так, как планировалось, то она останется в стороне. Вот только где отыскать такого человека, на которого можно было бы всецело положиться? Может, попробовать действовать через двоюродного брата Василия? Нет, не подойдет… Он для такого дела слишком болтлив. Проговорится кому-нибудь – и все предпринятые усилия пойдут насмарку. А потом ведь и ее могут привлечь за подстрекательство к ложному доносу… Может, старик Демичев подойдет? Он всех в слободе знает, с отцом Николая был дружен. Хотя… в последнее время старик сам не свой. Выйдет из дома, а вернуться не сможет. Дорогу и адрес позабыл. Порой не вспомнит, что минуту назад происходило. Тоже не годится… А вот Любка Соболева! Она вполне подходит. И язык за зубами умеет держать, и в слободе практически всех знает, кто и что собой представляет. Эта деваха нужного человечка сможет отыскать без особого труда, можно даже не сомневаться…

Как только кандидатура доверенного лица была определена, Алевтина Васильевна собралась и пошла на улицу Посадскую, где в самом ее конце недалеко от дамбы проживала Любовь Михайловна Соболева, давняя подруга Алевтины Волосюк, с тех пор еще, когда Волосюк была Алевтиной Потаповой. Потом, правда, пути их разошлись, но при нечастых встречах они искренне были рады друг другу, и если бы одна из них попросила рубль, то другая отдала бы последний. У женщин подобная дружба встречается реже, нежели у мужчин, поэтому и ценится она по-особому. Словом, выбор Алевтины Васильевны был вполне осознан и оправдан.

…Соболева была дома, когда Волосюк постучалась в покрытое изморозью окошко. Конечно, Любовь Михайловна была несколько удивлена, поскольку друг к другу подруги давно уже не ходили, но вида не показала. Подумав, вероятно, что если Алевтина Волосюк пришла, следовательно, случай особый. К тому же о том, что произошло в конторе артели на Ухтомского, которой заведовал муж Алевтины Васильевны, было известно в слободе от мала до велика.

– Я к тебе, моя дорогая подруга, по делу, – буквально с порога заявила Волосюк. – Чаем-то угостишь? – Протянув небольшую сумку, добавила: – А я к чаю мед с печеньем принесла.

– Годится! Ставлю чайник на плиту, – ответила Соболева и предложила снять верхнюю одежду. В том, что Алевтина пришла не просто так, сомнений не оставалось. Подруга пришла надолго.

Пока кипятился чайник, поговорили о разном, включая трагедию, приключившуюся с Матреной Поздняковой, и неожиданный арест Николая Волосюка.

– Все-таки я не верю, что Николай Григорьевич мог такое сделать, – заявила Любовь Михайловна и участливо посмотрела на подругу.

– Вот и я не верю, Любаша. Я же с ним не один год прожила, он никогда руки не распускал. А тут такое! Бывает, гаркнет, конечно, когда что-то ему не нравится, но так все мужики поступают… Вот с тем к тебе и пришла, – изрекла Алевтина Васильевна. – Помощи просить хочу.

– Слушаю тебя, – пододвинулась поближе Соболева, пока что совершенно не понимая, чем может помочь подруге.

– Тут вот какое дело, – начала Алевтина Волосюк. – В слободе ты почти всех знаешь. Кто чем дышит, кто что собой