— «Клоуну» столько не выпить, а доктор… — фыркнула девушка. — Пойдем на лодке, лишний балласт нам не нужен. Мой план дослушаете?

— Господи, всего сутки безделья, а у вас уже наметился грандиозный план, — Вейль сонно вздохнул. — Ладно, я слушаю, слушаю…

Чуден Нил при тихой погоде. К полуночи восточный ветер спадает, темная, сгустившая свою бурую зелень, вода кажется матовым магическим зеркалом. Скользит, не особо ловко и быстро по этой гладкости, узкая лодка, ворочает веслами плотный мужчина, на носу замерла миниатюрная женская фигурка. Силуэт третьего пассажира (или пассажирки?) укутан в плащ, можно лишь угадать, что он достаточно высок. Вот запрокидывает голову, наблюдает за чуть схуднувшей луной. Вроде бы наблюдает, а вроде бы и нет: лица не видно — темное пятно под широким капюшоном, робкие блики от речной воды не в силах рассеять эту тьму. Постороннего зрителя человек с таким лицом порядком бы испугал. Но посторонних нет — лодка движется вдоль берега, стараясь держаться в тени. Береговые заросли кажутся густыми джунглями, пальмы раскидывают широкие конфетные ветви, изредка сонная птица с шумом взлетает с ветвей.

— Медленнее, еще помедленнее, — говорит укутанный человек. Понятно, что это женщина, голос низковатый, почти бархатный, звучал бы пообольстительнее, если бы хозяйка потрудилась убрать приказные интонации. Не то чтобы резко выраженные, но заметные, недобро намекающие, подобные помахиванию тяжелой плети. Безликая носительница плаща привыкла командовать, и как это не скрывай, властная манера проскальзывает. Особенно в такие дивные речные ночи.

— Медленнее нельзя, — вяло протестует гребец. — Примут за каких-то больных, прокаженных.

— Вейль, вы бы брали поближе к теме, — советует укутанная молодая и суровая женщина, выпрямляясь. — Вот гоните как на олимпиаде, а если я задержусь, придется Анис полчаса с речфлотом объясняться.

— Не надо полчаса, — с сильным акцентом просит девушка с носа — голос ее, чист, певуч, акцент кажется почти наигранным, дразнящим. Но ей явно страшно. — Мне полчаса нет что говорить.

— Хозяин тебе подсказывать будет, — обещает рослая особа. — Шеф, есть мысли, о чем можно поболтать с мамлюкской матросней?

— У меня пока единственная мысль, — вздыхает лодочник. — Зачем я вообще нужен в этой кособокой лодке? Катрин, вы бы и одна прекрасно управились.

— Поздно дергаться — вон они! К берегу! — шипит высокая девица.

Лодка бесшумно скользит по воде, уходя глубже в береговую тень.

— Их два, В смысле две дахабьи, — бормочет гребец, доставая бинокль.

— Ну и хорошо. Могло бы быть три. Или четыре, — безликая девушка сбрасывает плащ и оказывается, что она не только безликая, но и бестелая. Нет-нет, тело несомненно есть, и весьма стройное, просто оно тает во тьме. Особой магии в этом чуде нет — на данное тело израсходовано два тюбика полевого камуфляжного крема — весьма качественного, водостойкого. Экстравагантная черная и почти нагая особа могла бы сойти за бесстыжую афро-африканку, но камуфляж чересчур матов, блеска не дает, кажется, что в лодке не женщина, а ее тень. Что производит немного настораживающее, если не сказать отталкивающее впечатление.

— Вы, Катрин, абсолютно безумны, — констатирует гребец и протягивает бинокль. — Взглянете?

— А что, в него лучше видно?

— Туманит оптика, — признает мужчина. — Сейчас на дно бинокль отправлю.

— Да и так видно. Две стандартные дахабьи. Если у них существуют какие-то стандарты. А так-то обе среднего размера. Нам предпочтительнее та, что ближе.

— Да? А почему? — проявляет любознательность гребец.

— Вейль, да сами взгляните: она вроде поновее, надстройка с каютами длиннее, видимо, удобств больше. Если корабли примерно равны размерами и экипажем, то к чему нам брать рухлядь? К тому же эта посудина стоит к нам носом и на ней вроде бы пушка.

— Пушка? Господи, у вас еще и канонирские способности?! Умеете палить из орудий?

— Вейль, вы сегодня на себя не похожи. Что, извините, за глупости несете? Палить из пушки я, допустим, умею. Я ее заряжать-наводить не умею. Но пусть уж орудие при нас останется, чем начнет бабахать нам в корму.

— Разумно. Что-то я действительно туповат сегодня, — признает гребец. — А если…

— Мы уже все обговорили, и не заставляете меня здесь сидеть топлес и позировать. Прохладно и вообще я стыдливая, — заявляет девушка.

В воду она входит практически беззвучно, выныривает метрах в десяти от лодки и тут же исчезает в полуночной нильской густоте.

— Ну, допустим, — бормочет гребец, берясь за весла. — А какое отношение имеет положение судна?

— Рейс[2] чаще стоять на носу, — шепчет девушка на носу лодки.

— Анис, если не секрет, у вас что, тоже большой опыт абордажного дела?

— «Абордаж»? Нет, я не знать. Но леди расспрашивать про команду.

На лице гребца мелькает усмешка. Он раздумывает над тем, что только что вез особу безносую и особу безликую — незаурядное сочетание красавиц. Впрочем, это не его тема. Сейчас разумнее подумать, как остаться невредимым. Это поважнее девиц. Переводчица на носу размышлять мужчине не мешает — она не оборачивается, ее пугает разложенное за ее спиной оружие, по большей части непонятное. Эти европейские мушкеты и пистолеты очень опасны — гяуры-фрэнчи и сами им не доверяют.

Лодка вышла ближе к середине реки, пересекла лунную дорожку.

— Зажигайте, госпожа переводчица. Пора сигналить, — приказал гребец.

Девушка начала высекать огонь — не очень-то получалось — пальцы со страху подрагивают.

— Возьмите спички! — мужчина протянул герметичную упаковку.

Со спичками переводчица уже имела близкое знакомство, принялась чиркать — толстые «экспедиционные» спички загораться не спешили, лампу удалось зажечь только с третьей.

Мужчина подумал, что злиться не имеет смысла — нужно делать скидку на отсталость уроженцев XIX века. Девушка подумала, что считать хозяина ишаком незачем — он не со зла столь полезную вещь как спички сразу не дал, просто от рождения тугодум. Все фрэнчи такие полоумные, тут уж ничего не поделаешь, Аллаху виднее, зачем он на Нил глупцов привел.

— Сигнальте, уже самое время, — буркнул гребец.

Девушка привстала с фонарем в руках, лодка покачнулась, сигнальщица охнула. Гребец придержал ее сзади. Ниже спины девушка была очень… придерживаемая, возможно, это