— Анис, вы бы брали пример со старшей наставницы. Она и бодра, и вполне подготовлена к походной жизни. А плавает как самозабвенно! Про равновесие даже не говорю.

— Слава Аллаху, я ростом и лицом для таких равновесий не выйти, — прошептала девушка, взмахивая фонарем над головой.

Гребец отметил, что равновесие она и так вполне удерживает, просто к лодкам не привыкла, и счел что ее можно отпустить.

— Видят! — сказала сигнальщица.

— Видят — согласился гребец, всматриваясь в темные, едва угадываемые на фоне прибрежных пальм, силуэты барок. Разглядеть с воды детали было практически невозможно, но движение на борту он вроде бы угадал. До ближайшей дахабьи оставалось сотня метров, второе судно стояло чуть дальше.

Девушка ритмично взмахивала фонарем, с равновесием она вполне освоилась — гребцу казалось, что она привстает на носки. Он пожал плечами:

— Анис, это не танцы. Мы — гонцы и ничего более.

— Простите, господин, — движения сигнальщицы мгновенно стали неровными и некрасивыми.

Мужчине, собственно, было все равно — он смотрел на оружие. Русская штурмовая винтовка с откинутым прикладом, слегка прикрытая плащом, ждала на его ногах. Рядом револьверы и два аккумуляторных фонаря. Сработают или нет? А если сработают не все, окажется ли этого достаточно? Получать с борта паршивой барки мушкетную пулю мужчина не желал категорически. Вовсе не за этим он оказался на этой пахнущей илом реке.

Лодку окликнули — неожиданно громко — над водой звук разносился просто поразительно. Длинная фраза на арабском, без сомнения, насмешливая. Спина девушки на миг напряглась, но сигнальщица тут же заставила себя расслабиться и ответила: в меру испуганный, вежливый голос. На борту захохотали — пять, шесть глоток. Грубовато. Ночь, девушка, наглые матросы — могло ли быть иначе? Сигнальщица поставила фонарь и показала свернутую трубкой бумагу. На борту многословно отозвались, похохатывая, но уже повежливее. В разговор гребец не вслушивался — он знал по-арабски пару десятков слов, этого было слишком мало, чтобы понимать суть. Лучше отсечь болтовню — звук должен прийти с кормы барки, важный звук. Вот! Что-то там треснуло.

— Ааллаху алим! — рявкнул гребец уже отлично знакомую экспедиционную формулу.

Девушка мгновенно упала на дно лодки — даже не упала, просто оказалась там. Быстрая.

Гребец ударил по выключателям фонарей — зажегся лишь один, но и трех тысяч люмен хватило, чтобы ослепить матросов на дахабье — над бортом застыло человек десять с глуповато приоткрытыми ртами и зажмуренными глазами. Коммунистический АКМ не подвел, над срезом ствола запульсировало пламя. Стрелком гребец оказался куда лучшим, чем собственно гребцом. Первые пули вогнал прямо в пару открытых ртов, затем вышиб мозги высокому арабу в чалме — головной убор высоко подбросило пулей. Уцелевшие мишени, наконец, догадались попадать на палубу, под защиту борта. Стрелок, посылая короткие очереди поверх борта, раздраженно дернул плечом — можно было бы ограничиться и двумя жертвами, команда будет нужна. Но эти чалмы… Мерзкая мода. На барке кричали, взывая к Аллаху, вдруг коротко и отвратительно засмеялась женщина. Бухнул пистолетный выстрел, на воду мгновенно потянуло остро воняющее облачко порохового дыма. Вновь закричали…

— Анис, вы чем заняты? Вы гребите, гребите, — призвал стрелок, ни на мгновение не отрываясь от прицела «калашникова».

— Слушаю и повинуюсь, хозяин — пропыхтела безносая девушка, наваливаясь на весла. Гребла она второй раз в жизни. Ничего, научится. Если эта ночь вдруг не закончится совсем дурно…

Вода теплая и чистая (то и другое — относительно, поскольку выше города), ночь романтическая, ночных купаний давно не случалось — в тюрьме они почему-то не в чести. Пловчиха двигалась экономным брассом, не поднимаясь над водой. Рядом что-то плеснуло — рыба издевается: ха-ха, на такой знаменитой реке и без блесен?! Смешно, да. Вот только ятаган мешает. Не было возможности ножны переделать под универсальные. Стандартная мамлюкская модель: красиво, пафосно, чисто по-джигитски: скачки, рубки, и прочие яркости. А вот лазить-плавать по заборам, мертвецким канализациям и рекам с такими ножнами сложно. Специфика…

Корабли угадывались по дыму и запаху. Ужин был, за ним кальян. Непьющие утешаются после поражения. Это арабский ВМФ, у них устав караульной службы тоже специфический.

Диверсантка обогнула ползущие над водой душистые дымы — спешить особенно не стоит, лодка с «артподдержкой» еще далеко. Фокус выйдет, если поддержка не состоится в силу технических причин. Кое-кто из лодки за борт сиганет и, скорее всего, уйдет, а вот переводчице будет так себе… Впрочем, толмачке, в общем-целом, диспозиция была обрисована, согласилась на боевое крещение, что уж теперь…

Между кораблями расстояние метров в сорок. Тишина и там, и там, но плыть нужно вдвойне осторожно. Диверсантка отдышалась только под кормой «нужной» дахабьи. Наверху вполголоса разговаривали, но подслушивать бесполезно — кроме упоминаний Всевышнего, ничего не понять, а упоминать мы и сами умеем. Что-то спокойно сидят, хотя должны бы уж и лодку заметить.

Зоркость дозорных оказалась крайне неудовлетворительной — пока лодку заметили, диверсантка уже начала замерзать. Под кормой оказалось довольно скучно, веревку поудобнее удалось присмотреть сразу: с кормы их свисало порядком, закралась даже мысль о ловушке. Вот так схватишься, а тебе на голову ведро с боевыми нечистотами — бац! Хотя вряд ли, нечистоты они разом за борт отправляют. Давно стоит здесь эта мини-эскадра, что ли? Загадили бухточку.

Приближающуюся лодку, наконец, окликнули. Завязалась беседа, похоже, увлекательная, с хохотками и шуточками. Бытует мнение, что арабские мужчины вежливо и уважительно относятся к женщинам. Истинная правда, именно так и относятся, только не везде, не всегда, и не ко всем. Диверсантка проверила, как выходит из набухших ножен ятаган, ухватилась за избранную веревку — дать нагрузку понемногу, наверняка, они свое корыто как вторую кожу чувствуют, могут уловить напряжение и шорох. Высунутые из воды собственные руки произвели на девушку крайне негативное впечатление. Вот тебе и боевой грим с фирменной гарантией. Нет, чернота на руках осталась, но местами поблекла и под ней светилась белая кожа. Прямо на удивление белая, вроде и загар сошел. Экий тритонистый вид. Фиг с ним, пусть матросикам страшнее будет…

Голос Анис слышался уже ближе. Пора!

Вода порядком надоела и на борт диверсантка вползла с большим