за шагом подготавливается почти каждым происшествием. Персонажи — не марионетки в сюжете, а души, прокладывающие свой жизненный путь и должным образом иллюстрирующие замечание Гераклита (которым должна руководствоваться вся художественная литература), что «характер человека — это его судьба». Парк — прекрасное владение сэра Томаса Бертрама, который является гораздо более заботливым отцом, чем мистер Беннет. Однако и он совершает удивительные ошибки: поглощенный погоней за богатством и почестями, он позволяет старшему сыну распадаться морально и физически, а дочери — продлить их каникулы в лондонском обществе, где все деревенские нравы становятся предметом юмора, а не жизненным устоем. К его чести, он принимает в свою семью скромную и чувствительную Фанни Прайс, обедневшую племянницу своей жены. Его утешительная гордость — младший сын Эдмунд, который предан церкви и описан как все, чем должен быть будущий священнослужитель; он является апологией мистера Коллинза. Эдмунду требуется несколько сотен страниц, чтобы понять, что его привязанность к Фанни больше, чем братская любовь; но в своем неспешном течении их растущая привязанность — приятная романтика в классической сказке.

Ведь даже в своих исследованиях любви Джейн Остин была и остается классиком — с непреходящим совершенством и трезвым умом. В эпоху удольфийских тайн и вальпольских замков она оставалась реалистичным и рациональным наблюдателем своего времени. Ее стиль так же целомудрен, как у Драйдена, ее благочестие так же безэмоционально, как у Поупа. Ее кругозор узок, но глубок. Она понимает, что основной аспект жизни — это призыв индивида на службу расе; что кризисы правительства, конфликты власти, даже крики о социальной справедливости не столь фундаментальны, как повторяющиеся, неосознанные усилия молодости созреть, быть использованным и потребленным. Она спокойно принимает оба аспекта — женский и мужской — человеческой тайны; ее недуги не поддаются лечению, ее цель непостижима. Она никогда не повышает голос, но мы охотно следуем за ней, насколько позволяют пороги жизни; и мы можем быть захвачены ее спокойствием. Сегодня в Англии нет ни одной деревни, где бы не было ее поклонников.

IV. УИЛЬЯМ БЛЕЙК: 1757–1827

Уильям Блейк родился за восемнадцать лет до нее и умер через десять лет после нее; он жил тайнами, отвергал науку, сомневался в Боге, поклонялся Христу, переделывал Библию, подражал пророкам и призывал к утопии земных святых.

Он был сыном лондонского швейцара. В возрасте четырех лет он испугался, увидев, что Бог смотрит на него через окно. Чуть позже он увидел ангелов, порхающих на дереве, и пророка Иезекииля, бродящего по полю.3 Возможно, из-за того, что его воображение беззаконно смешивалось с ощущениями, его не отдавали в школу до десяти лет, а затем в школу рисования в Стрэнде. В пятнадцать лет он поступил в семилетнее ученичество к граверу Джеймсу Бейсиру. Он много читал, в том числе такие романтические произведения, как «Реликвии древнеанглийской поэзии» Перси и «Оссиан» Макферсона. Он сам писал стихи и иллюстрировал их. В двадцать два года его приняли в Королевскую академию в качестве ученика гравюры, но он восстал против классических предписаний Рейнольдса; позже он сокрушался, что «потратил силы» своей «молодости и гения под инкубом сэра Джошуа и его банды хитрых наемных убийц».4 Несмотря на это, он развил свой собственный образный стиль рисования и смог обеспечить себя акварелями и гравюрами.

Он не был сильно сексуальным; однажды он выразил надежду, что «секс исчезнет и перестанет существовать».5 Тем не менее в возрасте двадцати пяти лет он женился на Катрин Буше. Он часто донимал ее своими истериками и изнурял своими видениями; но она признала его гений и преданно заботилась о нем до конца его жизни. У него не было своих детей, но он любил играть со своими друзьями. В 1783 году Джон Флаксман и преподобный А. С. Мэтьюз оплатили частное издание ранних стихов Блейка; эти «Поэтические наброски», переизданные в 1868 году, способствовали запоздалому росту его славы. Некоторые из них, как, например, безрифменная рапсодия «К вечерней звезде», подняли оригинальную ноту в английской поэзии.6

Как и любая чувствующая душа, он возмущался концентрированным богатством и гнойной бедностью Англии. Он присоединился к Тому Пейну, Годвину, Мэри Уолстонкрафт и другим радикалам, группировавшимся вокруг издателя Джозефа Джонсона; вместе они пили крепкое вино французского Просвещения и пели о справедливости и равенстве. Его внешность соответствовала духу, не терпящему никакого навязанного порядка. Он был невысок и широк, с «благородным лицом, полным экспрессии и оживления». Его волосы были желто-коричневого цвета и завиты с особой пышностью; его локоны, вместо того чтобы падать вниз, возвышались, как вьющееся пламя, и выглядели на расстоянии как лучи, которые, с его огненными глазами и широким лбом, его достойной и веселой физиономией, должны были сделать его внешность действительно привлекательной».7

В 1784 году он открыл типографию на Брод-стрит. В качестве помощника он взял своего молодого брата Роберта. Это были счастливые отношения, поскольку каждый из них был предан другому; но Роберт заболел, и его смерть в 1787 году усилила мрачные настроения Уильяма и мистический элемент в его мыслях. Он был убежден, что видел, как душа Роберта в момент смерти поднималась сквозь потолок, «хлопая в ладоши от радости».8 Призраку Роберта он приписывал метод гравировки текста и иллюстраций на одной пластине. Почти все книги Блейка были оформлены таким образом и продавались по цене от нескольких шиллингов до десяти гиней. Таким образом, при жизни Блейка его аудитория была весьма ограничена.

В 1789 году он выпустил свой первый шедевр, девятнадцать маленьких «Песен невинности». По-видимому, под невинностью он подразумевал предпубертатный период, когда в самые приятные легенды о Христе с радостью верили, скрашивая и направляя рост; однако Блейку было тридцать два года, когда появились эти стихи, и мы чувствуем в них, что опыт уже оплакивает смерть невинности. Мы должны вспомнить его знаменитые строки, чтобы сопоставить их со строками, обращенными к тигру пятью годами позже.

Маленький ягненок, кто создал тебя? Знаешь ли ты, кто создал тебя? Дал тебе жизнь и просил тебя питаться