Кримпслооте появилось несметное число лодок, переполненных людьми, и с часу на час стечение народа увеличивалось. Часовые были поставлены на местах в удвоенном числе, но это не оказало никакого действия. Петр, не решаясь выйти из дому, с ужасом смотрел на скопление народа, которое вызвало в нем сильнейшее нервное волнение, перешедшее, наконец, в какое-то исступление. Сообщили об этом членам магистрата, прося их о принятии мер против ужасающего наплыва народа на улицах. Но и магистрат был бессилен что-либо предпринять против все более и более возраставшего потока людей, прибывающих со всех сторон. Наконец, было решено царскую яхту с того места, где она обыкновенно стояла, у шлюза Горна, подвести ближе к жилищу царя, и уже после того, как очистили дорогу, насколько это представлялось возможным сделать, царь вышел из дому и направился к своему буеру через небольшой мост на южной стороне Кримпа, с трудом пробираясь через толпу, а иногда даже с силой расталкивая ее, когда ему совсем загораживали дорогу. Не раньше как к часу дня царь добрался до своей яхты. Дул сильнейший ветер, и Петру делались по этому поводу предупреждения. Это, однако, не остановило его, он ничего не хотел слушать, пустился в море и к четырем часам дня, сопровождаемый саардамскими яхтами, был уже в Амстердаме. Он остановился в «Геррен-Ложементе», гостинице, назначенной для русского посольства, где он нашел уже нескольких человек из состава посольства, прибывших отдельно.

В течение недели своего житья в Саардаме Петр посвящал много времени подробному осмотру верфей, фабрик, мастерских, складов и т. п. «Он посетил, — говорит Схельтема, — масленую, пильную и бумажную мельницы, а также канатную и парусную фабрики, наконец, железные и компасные мастерские. Повсюду он проявлял необыкновенную любознательность и часто спрашивал о том, что значительно превышало познания тех, к кому он обращался с расспросами. Его тонкая наблюдательность и особый дар понимания не уступали его необыкновенной памяти. Многие поражались также особой ловкости его в работе, которой он превосходил иногда даже более опытных в деле людей. Так, рассказывают, что, находясь на одной бумажной мельнице и осмотрев все интересовавшее его, царь взял из рук мастера форму, которой тот черпал бумажную массу, и отлил такой образцовый лист бумаги, что никто другой не сумел бы сделать это лучше. Сам царь так был доволен этим опытом, что подарил мастеру райхсталер, — такая щедрость была тем удивительнее, что царь обычно проявлял скорее скупость, чем расточительность»[946].

Часы досуга Петр проводил, посещая семьи саардамцев, работавших в России, и других, с которыми познакомился на месте. Так, по рассказу Ноомена и Схельтемы, он заходил к вдове Марии Гитманс, которая угощала его можжевеловой водкой, и он выпил ее с большим удовольствием. У жены корабельного мастера Яна Рейсена, которого царь очень ценил, он обедал. Раз он встретил жену Ариена Меетье, также работавшего в России, которая спросила его про мужа. Царь отвечал, от отлично его знает, потому что вместе с ним работал на корабле. Она спросила его: «Разве и он также корабельный плотник?» — на что он отвечал с довольным видом: «Да, я также плотник». Когда он зашел к вдове умершего в России Клааса Виллемзоона Муша, которой раньше была им послана денежная помощь в размере 500 гульденов, вдова, предупрежденная о его визите, обратилась к нему с просьбой передать царю ее почтительную благодарность за полученную помощь, на что Петр ответил, чтобы она была спокойна, что все это будет доложено царю. Он принял весьма охотно ее предложение остаться у нее откушать хлеба-соли.

Так описана в записках Ноомена и в книге Схельтемы проведенная Петром в Саардаме неделя. Во всех этих рассказах нет ничего неправдоподобного, хотя и нет возможности некоторые из них подтвердить чем-нибудь документальным, безусловно достоверным. Но разумеется, то, что почерпнуто Нооменом от других лиц и Схельтемой из собранных местных преданий, могло преломиться и исказиться в подробностях, в особенности в подробностях относительно лиц и сказанных Петром его собеседникам слов, могло принять характер анекдотов, как, например, рассказ о встрече с Герритом Кистом при въезде в Саардам. Все же эти рассказы дают возможность составить, хотя бы в общих чертах, вполне достоверное представление о неделе, проведенной Петром в Саардаме. Он приехал туда 8 августа, в воскресенье, с небольшой свитой и поселился в известном домике на Кримпе. С 9 августа он начал работать на одной из корабельных верфей. Время, свободное от работ, он посвящал осмотру фабрик, мельниц и мастерских. Часы отдыха он проводил, бывая у местных жителей, в особенности в тех семействах, члены которых работали в России, или катаясь на приобретенных им лодках. Появление далеких иноземцев, необычайное для маленького голландского местечка, привлекало толпу любопытных, тем более что с прибытием их стали распространяться слухи, что в их среде находится сам царь Московский. Эта толпа назойливых зрителей раздражала Петра и делала для него житье в Саардаме невыносимым. 15 августа он отправился в Амстердам, чтобы присутствовать при встрече Великого посольства, которая должна была состояться на следующий день.

XVI. Путь посольства до Амстердама. Въезд в Амстердам. Первые дни в Амстердаме

Мы оставили великих послов после их разлуки с Петром в Шерембеке 4 августа. Посольство двигалось гораздо медленнее и более далеким путем, и на тот переезд до Амстердама, который был сделан Петром в 4 дня, оно употребило 12. 4 августа, двинувшись из Шерембека, оно прибыло в Везель, где останавливалось до 6-го[947], отпустив вперед обозы. 5 августа послы развлекались здесь осмотром арсенала, видели «ружье и всякие воинские орудия», 6-го переправились под Везелем через Рейн и продолжали двигаться сухим путем левым берегом Рейна на Ксантен, где осматривали церковь и обедали у советника курфюрста Бранденбургского Беккера[948], далее — на Вест и Клеве, куда прибыли в тот же день, 6 августа, и здесь опять сделали продолжительную остановку.

Между тем правительство Голландских штатов еще с июня, когда получена была царская грамота о предстоящем приезде русского посольства, посланная в начале июня из Кенигсберга[949], стало делать приготовления для его приема. Отпущены были необходимые кредиты, заготовлено было помещение в Гааге, для чего правительством были наняты лучшие гостиницы — «Старый» и «Новый Дулен»[950], отданы были распоряжения о встрече посольства в голландских городах и о средствах его передвижения. Заведовать приготовлениями поручено было интенданту, или церемониймейстеру, Штатов фон Динтеру. Часть посольской свиты, отделившаяся от послов и направленная через Любек, к августу уже прибыла в Амстердам, и амстердамский