мысль тотчас же, в тот же момент, зажигала, воспламеняла его волю, а воля так же немедленно переходила в действие, не считаясь ни с какими преградами, — все это с быстротой как бы выстрела из орудия, после того как искра пистона воспламенит порох. Его желания поэтому недостаточно характеризовать эпитетом «горячие», их надо называть не иначе, как огненными. Пришлось посылать в ратушу за ключами от портовой заставы, опустили подъемный мост, и Петр вышел из залива в 11 часов ночи. В час пополуночи он был уже в Саардаме, уложил в буер свои вещи, расплатился с хозяином Герритом Кистом за квартиру, причем, по свидетельству Ноомена, платил крайне скупо: женщине, которая занимала заднюю комнату в домике Киста и уступила ее Петру, а сама пошла жить к своему отцу, он дал за это всего 7 гульденов[976]. Рано утром 20 августа он вернулся в Амстердам прямо на Ост-Индскую верфь, где и поселился. «Перебирались на Ост-Индской двор», — как отмечено в «Юрнале» под 20 августа. К этому числу или к 21 августа и следует относить заметку «Статейного списка», ошибочно помещенную в нем под 19 августа, что «были великие и полномочные послы на Ост-Индском дворе Преображенского полку у начальных людей для того, что они в тот дом приехали для учения морского дела»[977]. Этот визит посольства к Петру на Ост-Индскую верфь и был, вероятно, сделан по случаю новоселья и начала работы. Может быть, в связи с этим визитом по поводу новоселья на Ост-Индском дворе следует поставить статью расхода, занесенную в посольскую расходную книгу под 21 августа: «Александру Кикину (волонтеру) для строения водки на покупку трех котлов и на раманею и на анис дано 33 золотых»[978].

XVII. Петр на Ост-Индской верфи

21 августа, в субботу, после работ, по известию, сохраненному Схельтемой, царь присутствовал «на маневрах судов с сигнализациями»[979] (на гонке яхт?). В воскресенье 22 августа амстердамский магистрат устроил заключительное празднество в серии празднеств, данных им в честь русского посольства: примерный морской бой в заливе. Составлены были две эскадры из 20 яхт каждая, причем к городской флотилии присоединились по приглашению магистрата суда частных владельцев, и на них были размещены пушки. На яхты было посажено также несколько рот национальной гвардии, чтобы поддерживать беспрерывный ружейный огонь. Маневром командовал адмирал Гиллис Скей, опытный моряк, прошедший школу Рюйтера. На столь интересное зрелище, которому благоприятствовала также и прекрасная погода, собралось множество народа, и рейд покрылся массой мелких судов, казавшихся лесом из мачтовых деревьев, украшенных флагами и вымпелами. Петр вместе с послами и бургомистрами около полудня приехал к месту действия на большой яхте Ост-Индской компании, на борту которой от города было приготовлено роскошное угощение. Яхта при ее появлении была встречена орудийными салютами, и затем началось примерное сражение. Сохранилась также изображающая его современная гравюра Аллара, и также с объяснительным текстом под ней, который, как и подобный же текст под изображением фейерверка, представляет собой, по всей вероятности, выдержку из какой-либо современной газеты, какие тогда выходили уже в Голландии. «После осмотра Великим московским посольством, — говорится там, — всех тех достопримечательностей Амстердама, которые привлекают сердца и взоры чужеземных посетителей торгового города, почтенное начальство решило дать своим гостям на реке Эй зрелище, изображающее морскую битву, и с этой целью любезно пригласило охотников из обеих гаваней для яхт приготовиться к празднеству, назначенному около 1 сентября (22 августа). Дабы все происходило в должном порядке, вице-адмирал Гиллис Скей (Gillis Schey) взял на себя обязанность главного надо всем начальника и поднял свой флаг на большой яхте Ост-Индской компании. Экипажи каждой из яхт были снабжены письменными приказаниями, с которыми они должны были согласовать свои действия. Малая яхта Ост-Индской, яхта Вест-Индской компании и фрисландская яхта получили еще другие специальные назначения. К этой флотилии присоединились еще четыре судна, на которых находилось более сотни добровольцев, преимущественно из знатнейшей городской молодежи, хорошо снабженных огнестрельным оружием и состоявших под начальством назначенных над ними капитанами господ Блума, фон-дер Дуса, Кербея и ван Горна.

В половине третьего пополудни весь этот флот поднял паруса и, употребив несколько времени на приведение себя в надлежащий порядок, начал очень удачно изображать примерное сражение, причем яхты по мере их величины стреляли из пушек, а добровольцы — из ружей. Суда проходили друг перед другом правильными линиями и в это время храбро обстреливали друг друга из пушек; кроме того, с целью придать более блеска битве в ней приняли участие орудия, стоявшие в числе одиннадцати на Голубой плотине и на тупике и в числе шестнадцати на мосту через Амстель. Дома в соседних прибрежных деревнях дрожали от непрерывной пальбы, среди которой раздавались залпы добровольцев всякий раз, как яхта с находящимися на ней послами проходила мимо них. Все доступное пространство рейки Эй было усеяно судами самого разнообразного вида, которые были привлечены сюда любопытством увидеть столь редкое зрелище. И тем не менее, несмотря на бесчисленную толпу, среди которой было возможно всякое смятение, все обошлось как по писаному, и порядок соблюдался так правильно, что удивление зрителей, теснившихся на пространстве от гавани и Плотины яхт до Скеллингсвау и Ниевендама, было вполне удовлетворено. Примерный бой, прекращенный при наступлении вечера, произвел на удалившихся послов впечатление полного наслаждения». Текст заканчивается далее списком 40 судов, входивших в состав обеих эскадр, и перечнем сигналов[980]. Схельтема в своем описании этого примерного сражения говорит, что зрелище, сопровождаемое гулом беспрерывной пальбы, до такой степени понравилось Петру и увлекло его, что он перешел на одну из военных яхт, взял над нею команду и принял личное участие в маневре. Этот рассказ согласуется и с описанием «Статейного списка», где говорится также о его личном участии в бое, о том, что он командовал одной из яхт: «Августа в 22 день великие и полномочные послы были с бурмистры на морском гаване, и в тое пору наряжены были три яхты против воинского обыкновения: на одной великие послы и бурмистры, на которой был вице-адмирал Шей, на другой Преображенского полку началной человек капитаном с своими солдаты, на третьей капитан с солдаты, и, вышед на море, учинили меж собой бой и все знаки, как надлежит к бою, на море знамены (т. е. сигналами, флагами) показывали, которого поведения множество в розных судах амстердамские жители и приезжие смотрели; а по времени бурмистры великих и полномочных послов подчивали ествою и питьем со всяким доволством. И было