Шрифт:
Закладка:
В четверг 12 августа, по рассказу Схельтемы, Петр в сопровождении купца Мейнерта Арендсзоона Блума, сделавшего визиты москвитянам и любезно предлагавшего им занять его просторный дом с фруктовым садом, на что они ответили, что они не какие-нибудь знатные господа, а маленькие люди и потому довольны своими жилищами, отправился на парусной лодке вверх по Заану, осматривал расположенные по берегам Заана фабрики и мельницы и, заметив одну, вновь строящуюся, не утерпел, чтобы не поработать над ее постройкой самолично. Эта мельница во времена Схельтемы носила название «De Grootvorst» («Великий князь»). В этот же день царем был куплен у Дирка Стоффелсоона буер (парусное судно) за 425 или 450 гульденов[942], и к нему он приделал собственнаручно новый бушприт — мачту на передней части. На буер взят был кают-юнгой Геррит Муш, брат известного Петру еще в России и умершего там Клааса Муша, вдове которого царь оказывал денежную помощь. Петр вообще проявил большое участие к этой семье.
Между тем молва о загадочном плотнике, работавшем на саардамской верфи, стала распространяться и в Амстердаме. По свидетельству Ноомена, на амстердамской бирже все интересовались этим, ставили большие деньги и бились об заклад, действительно ли это великий царь или же один из его послов. Негоциант Адольф Гоутман, неоднократно принимавший Петра в своем доме в Архангельске, прислал в Саардам своего приказчика Якова Избрандеса, чтобы проверить слухи. Приказчик, увидев царя издали, тотчас же узнал его, но не осмелился заговорить с ним. Совершенно растерявшись, он, по свидетельству Ноомена, был совсем ошеломлен при виде царя; бледный, как мертвец, в сильном волнении он мог только произнести: «Да, это, конечно, великий князь, я не ошибся; но какими судьбами он здесь?»[943] Он поспешил вернуться к своему хозяину, чтобы сообщить ему достоверные сведения. Гоутман сел на отходящее в 2 часа дня парусное судно и отправился в Саардам. Вместе с другим крупным негоциантом, торговавшим в России, Воутер-де-Ионг, они вскоре представились царю. Они не могли не высказать ему откровенно, как они поражены, найдя его здесь и в этой одежде. «Ну, как видите», — ответил им царь, принимая их очень милостиво.
Устроив купленный накануне буер, Петр в пятницу 13 августа[944] утром, около четырех часов, отправился на нем в плавание и, стоя у руля, носился на парусах то по Заану, то по заливу Эй. Около полудня он поплыл к Биннензаану в сопровождении Корнелия Кальфа, у которого он в этот день и обедал. После обеда снова подняли паруса и направились к Фоорзану и к заливу Эй. К буеру царя стало присоединяться много других саардамских яхт и увеселительных лодок, переполненных любопытными. Петр пристал к берегу и скрылся в гостиницу на полдороге от Гаарлема. Он бросал гневные взоры на тех любопытных, кто подходил к нему слишком близко и заглядывал ему прямо в лицо. Корнелию Альбертзоону Блоку, называемому также Корнелием Марсеном, хотелось все-таки взглянуть на царя как можно ближе; за то он и получил от него здоровый удар по голове. Кто-то из толпы закричал: «Ну вот, Марсье, ты пожалован в рыцари»; это прозвище Рыцарь с тех пор так за ним и осталось. Число любопытных не уменьшалось, и Петр мог вернуться в Саардам только под покровом ночи.
В субботу 14 августа Корнелий Кальф спускал большое вновь построенное судно, и Петр был приглашен на это зрелище, которое могло быть для него интересным. «Заландские местечки, где строились суда, — разъясняет Устрялов, — по примеру всей Голландии, ограждены были от напора морских волн плотиной, вышиной в 7 футов, шириной в 150, со многими шлюзами; мелкие суда легко проходили ими из Биннензаана (внутреннего зана) в Фоорзан (внешний зан) и оттуда в залив; но большие корабли надлежало поднимать на плотину, перетаскивать через нее на пространстве 20 сажен по устроенной для того нарочно деревянной настилке и потом снова спускать для вывода в залив; этим делом, многотрудным и опасным, занималась особая компания, получавшая за каждое судно, смотря по величине, от 50 до 250 гульденов»[945]. На 14 августа и назначено было перевести из Биннензаана в Фоорзан корабль, построенный Кальфом. Муниципалитет Саардама пригласил царя в полной уверенности, что он будет очень доволен случаем присутствовать при этом опыте применения могущественного действия механических сил. Были приняты все меры к ограждению царя от любопытных, и для него и его свиты было отведено место, огражденное палисадами и охраняемое часовыми. Петра приглашали также после спуска корабля на обед, устраиваемый по этому случаю. Присутствовать на спуске он согласился, но от обеда отказался, ответив уклончиво: «На этой неделе не могу, может быть, на будущей неделе».
Однако наплыв любопытных, прибывших из Амстердама и окрестных мест, был так велик, что скоро все принятые меры оказались тщетными: поставленные палисады были тотчас же опрокинуты, а часовые сбиты со своих мест. Царь, увидев все крыши и окна облепленными людьми, был так разгневан, что решил оставаться дома. Явились бургомистры, бальи, члены совета с приглашением пожаловать, предлагая отвезти его на его яхте к одному дому, из окон которого ему будет все видно и в то же время никто не будет его тревожить. Петр сначала было согласился и стал одеваться, говоря: «Straks, straks» («Сейчас, сейчас»). Но, взглянув на улицу и увидав громадную толпу, он воскликнул: «Слишком много народу, слишком много» — и с гневом захлопнул дверь. Члены городского управления принуждены были удалиться в большом огорчении; корабль был спущен без Петра, и тысячи народу, пришедшего со всех сторон в Саардам, чтобы увидеть здесь русского царя, были сильно разочарованы в своих ожиданиях.
В воскресенье 15 августа Петру надо было ехать в Амстердам, куда на следующий день должно было прибыть Великое посольство. Между тем благодаря свободе от работ приток любопытных был особенно велик, и ничто не могло защитить царя от толпы. В народе говорили по этому поводу, что «было многолюднее, чем на ярмарке», а сказать это в Саардаме, куда на ярмарку стекалась масса народу, значило очень много. Уже утром на
