шел поезд вперед. И вдруг — одна, другая, третья гранаты по поезду. При наступлении поручик Окишев был со сменой. Не потеряли времени и «прыгнули» назад и отошли под защиту верб: прекрасно стреляла одна красная батарея из-за Днепра — он уже тут был совсем близко. И это место обстреливалось постоянно, так что поезда проходили на этом перегоне только ночью. Но Митя наш протаскивал нас благополучно, фронт был под Александровском. Потом «канэ» справилось с батареей, а помогли партизаны — указали, где она.

Ребята второй смены были страшно горды, что они «ворвались» на станцию Александровск. И они были правы. Трофеи были неожиданные и очень важные — два бронепоезда под парами и ремонтный поезд советского жел-бата! Трофеи не были непосредственно наши — в тылу у красных взорвали путь, который потом наши чинили, — но красные в панике бежали и оставили такое нам необходимое вооружение. На бронепоезда были присланы команды штабом бронегруппы. Через неделю один из этих бронепоездов сделал налет на станцию Синельниково; с ним ходил наш «Желбат-2», вторая смена: захватили два вагона, груженных коробками с конфетами монпансье, поделились с нами; но вагоны остались там. Больше туда не ходили, фронт был на высоте городка Славгорода. А наша смена получила секретный приказ — быть готовыми на поход. Куда?

Ночью подкатили пустые товарные вагоны. «Садись!» С собой практически только вооружение, наша база далеко позади. Не торопясь покатили, все задремали, знакомо постукивают колеса на стыках. Неожиданно дернулись, стукнули непритянутые буфера — нас разбудили; было перед рассветом. Туман кругом. «Выходи, не курить, не разговаривать!»

Полотно лепится на крутом склоне обрыва, кругом кусты, внизу — туман как молоко. Идем куда-то вниз по тропинке; и вдруг — вода перед нами, вон там — другой берег виден. Река, баркас. «В баркас, садись!» — «Есть!» Течение довольно быстрое, куда-то нас сносит: на руле какой-то дядя и ловко лавирует. И вот мы у берега. «Выходи!» Откровенно говоря, с радостью почувствовали твердую почву под ногами. Скалы и лес. Сидим в лесу. Оказывается, тут еще находятся какие-то части — во всяком случае, кухня походная. «Подходи!» Получили по буханке хлеба и чай. Хорошо! Стало совсем светло, и туман поднялся. Тут и огляделись, выше нас по реке мост — какой красивый мост! Одной аркой с опорами в берегах. Середина — точно середина, видно по рисунку мостовых форм! — сорвана, мост взорван. Высота моста над уровнем воды метров тридцать. Какая красота — а кругом осенняя золотистая листва деревьев, мост серый, такой легкий, воздушный! А что там внизу, в реке — вагоны видны. Оказывается, мост взорвали раньше, чем прошел поезд с ранеными, поторопились — и весь поезд ушел в глубину реки — вот только два вагона видны… Кичкасский мост!

Тишина, птицы в лесу щебечут, скалы мхом покрыты, полный покой. Красота! Нас оповестили о том, что находимся на острове Хортица — так ведь тут была Запорожская Сечь! Что мы направлены на станцию Никополь, на правый берег Днепра — что мы туда командированы как команда бронепоезда. Корниловская дивизия уже работает там, наступление расширяется. Взяты, оставлены бронепоезда.

Тут на острове Хортица мы просидели два дня — как в сказочном царстве, в этой чудесной природе осени, золотой осени.

Приказ — собираться к походу. Пришел какой-то проводник, мы прошли по тропе к скалам, прошли под мостом и дальше баркас. «Садись!» В свое время, вероятно, таким же способом переправлялись запорожцы. Эта практика переправы через реку прошла столетия. Так же лавируя в течении воды, мы пришли прямо под мост. По лестнице, по ступеням поднимались наверх — вот уже полотно. Прошли до сторожевой будки. По телефону связались с комендантом станции: «Ждите, придет состав, чтобы вас поднять. Есть новый приказ для вас — поздравляю!» Поручик Окишев в недоумении, а комендант наш, головной участок Александровск, но с чем нас поздравляет?

Действительно, нас ждал приказ — это уже было во второй половине сентября. Калейдоскоп!

Приказ был из двух частей: «1. Спустить брандеры — два тяжелых паровоза — на перегоне, пройдя ст. Новолуполовку так, чтобы они завалились в мост (там двойной путь) использовать уклон перед мостом (Понятно!). 2. Всей команде „Желбата-2“ быть готовой к походу». А вот это было непонятно.

На «брандеры» мы ходили вчетвером — поручик Окишев, Алексей, Борис и я. Два старых паровоза из депо мы доставили нашим паровозом на станцию Новолуполовка; прошли под уклон к небольшому мостику, расшили перед ним рельсы, и затем каждый паровоз на своем пути разгоняли под уклон на мост, подталкивая нашим паровозом полным ходом. Результат был потрясающий — один пошел носом вниз, а другой врезался первому в бок и перевернулся на бок. Для нас это было бы большим препятствием, но красные имели великолепно оборудованные ремонтные поезда с кранами и всеми приспособлениями, вплоть до электрической станции для ночной работы.

Брандеры — значит, дальше не идем, тут зимовать.

Когда наш командир сообщил о исполнении первой части приказа, то из роты получил разъяснение второй его части: из обеих рот — нашей 2-й и из 3-й — на станции Мелитополь комплектуется команда в 70 человек при двух офицерах для охраны Бишуйских каменноугольных копей и постройки дополнительных путем узкоколейки к существующей. Команде надлежит немедленно отправиться на станцию Сюрень, в Крыму, пройдя Бахчисарай. Вот с чем нас комендант поздравлял! Командиром оставался наш поручик Окишев, второго офицера дали из третьей роты, не помню его фамилии. Собралось много чужого элемента, нам незнакомого. Мы крепко держались своей сменой, а главное, нашей троицей. Еще к нам по духу подошли три-четыре из 2-й смены. И покатили в Крым.

Все, что написано до сих пор и что последует, быть может, дальше, это «Наш путь» — путь добровольцев Гражданской войны 1917–1920 годов на Родной Земле, за Честь и Славу — в исторической перспективе Российской Истории. Наших дней страда — это дополнение той же истории, что малая крупинка ее, но это нами пережитое, нашей кровью спаянное прошлое. Без прошлого нет и будущего! Все записано схематически, без деталей почти каждодневных боев, перестрелок — но правдиво, без прикрас; так, как оно было, сохраняя хронологию нашей