— Генерал-рейтенант Хата есть нацарьник стаба Квантунской армии!

— Японский консур в Харбине Миякава!

— Переводчик и начальник первого отделения подполковник Сидзима! — представились они по очереди.

— Прошу, генерал, строевую записку, — обратился маршал к Хата.

Японец растерянно взглянул на подполковника. Тот коротко что-то ему ответил.

— Я не имею здесь состав… цисренность Квантунской армии, — наконец ответил Хата.

— Начальник штаба, являясь к командующему, должен иметь при себе, — недовольно заметил маршал. — Какова численность Квантунской армии была к началу войны?

— Пятьсот тисяч! — сейчас же ответил Хата, но пристальный взгляд маршала заставил его изменить ответ: — Шестьсот тысяч!

— Вы не были, генерал, торговцем? — вмешался в разговор маршал Мерецков.

— Я не есть торговец, — упавшим голосом отозвался Хата. — Я называть цифры строевых солдат и офицер.

— Всего сколько, — спросил Василевский.

— Девятьсот тысяч…

— Миллион!

— Не есть миллион… Пятьдесят тысяча нет…

— Сторговались! Войска императора Пу И?

— Один сто двадцать тысяч! — не пытался уже хитрить Хата.

— Князя Дэ-Вэна?

— Пятнадцать тысяч!

— Белогвардейских?

— Русские войска не есть хорошие…

— Почему тогда вы здесь? — строго спросил маршал.

Хата снова посовещался с переводчиком.

— Господин генерал имеет в виду не ваши войска, а русские войска Маньчжоу-Го, — попытался уточнить подполковник.

— Да, это есть так! — сейчас же подтвердил Хата.

— Это не есть так, генерал! — возразил маршал. — Это не русские войска, а шпионы и диверсанты Семенова, Гамова, Хорвата, Кислицына… Всякий сброд! МНОГО ИХ?

— Я не имею знать точно… Много! Теперь мало есть. Они все от нас бежать.

— Сколько Квантунская армия имеет убитых?

— Восемьдесят тысяч!

— Под вашей командой?

— Мало, сто — два сто тысяч!

— А где же остальные? — не скрыл улыбки маршал.

— Ходи сопка, тайга, болота…

— Довоевались! Придется вам, генерал, собирать их и выводить в места, которые укажет мой начальник штаба… Когда штабу Квантунской армии стал известен ответ японского правительства союзникам о капитуляции?

— Не есть давно… 15 августа.

— Почему он не выполнен вами?

— Мы не имери приказа генерарного стаба.

— Когда получен приказ?

— Один, два дня позади.

— Почему до сих пор ваши войска не прекратили сопротивления?

Хата доложил, что штаб армии фактически не имеет связи ни с одним из фронтов. Он заверил, что по прибытии в Чанчунь разошлет своих офицеров в вероятные места расположения штабов и сопротивление будет прекращено. Но для этого потребуется много времени.

— За десять суток, генерал, все войска Квантунской армии должны сложить оружие. Части, оказывающие сопротивление, будут уничтожаться. Виноваты будете в этом вы! Если в течение одного-двух дней войскам не будет доведен приказ генерала Ямада, вас будут судить как военного преступника, обрекающего японский народ на смерть, — уже жестоко заключил маршал. — Штаб Квантунской армии и генерал Ямада будут управлять войсками и отвечать за них до сдачи в плен последнего солдата! Переведите, подполковник, это вашему генералу, — приказал маршал Василевский переводчику.

После общих переговоров маршал уехал. Переговоры продолжались еще несколько часов. Генерал Хата получил от начальника штаба фронта точные места расположения всех его войск, районы сдачи в плен и сроки разоружения каждой дивизии.

* * *

На второй день, когда генерал Ямада слушал доклад возвратившегося в Чанчунь Хата, адъютант доложил, что на аэродроме приземлились один десантный и четыре истребительных советских самолета.

Несколькими часами раньше Ямада получил сообщение, что немногочисленные, но хорошо вооруженные десанту русских появились в Харбине, Гирине, Мукдене. С продвижением русских постепенно налаживалась связь с растерянными штабами. Это не только удивляло командующего, но и успокаивало. Утром вдруг ожила рация штаба Первого фронта. Генерал Кита Сейтти доложил, что за 19 августа из состава его войск сдалось русским пятьдесят пять тысяч. Через два часа так же неожиданно появился в эфире командующий Сорок четвертой отдельной армией генерал Хонго. Он информировал Ямада, что накануне советские войска заняли его ставку и к вечеру в плен успело сдаться двадцать три тысячи его солдат и офицеров. Сейчас Ямада беспокоила судьба только Третьего фронта. Он был рассечен русскими на восемь частей и связь с его штабом была потеряна еще 13 августа…

Ровно в полдень в кабинете Ямада, который служил барону теперь и личной комнатой, снова появился генерал Хата.

— Русский генерал Ковалев просит! — несколько растерянно доложил начальник штаба.

Барон владел собой, но на его лице скользнул ужас, смешанный с болью. Вот он, тот час, которого так боялся Ямада! Миг бесчестья!

Где-то в глубине снова вспыхнуло горячее желание опуститься на циновку и, воздав должное государю, покончить с собой. Но он должен «стерпеть нестерпимое и вынести невыносимое» вместе с государем.

— Где он? — спросил после долгого молчания Ямада.

— Он пришел сюда, — все так же растерянно отозвался Хата. — В моем кабинете…

— Они окружили штаб? — спросил не менее изумленный этим Ямада.

— Никак нет! Он пришел даже без личной охраны. Только у подъезда стоит машина мэра города и около нее офицер и несколько солдат.

— Кто он в должности?

— Заместитель главнокомандующего Дальневосточными войсками.

Ответ, казалось, удовлетворил командующего. Он встал, пристегнул шашку и направился в кабинет начальника штаба. За год командования армией барон ни разу не переступал порог этой комнаты. Русский генерал сухо ответил на его поклон, и сейчас же заговорил тяжелым, показавшимся барону трубным голосом и тяжелыми словами. Барон выжидающе взглянул на генерала Хата.

— Русский представитель приказывает, — перевел вдруг неестественным официальным тоном начальник штаба. — С 16 часов сегодня, до 16 часов завтра вывести из столицы все войска, танки, артиллерию. Подготовить части к разоружению и сдаче в плен. Господин Ковалев обещает информировать вас о положении наших войск на всем фронте. Для успешной сдачи в плен он требует от командующего и штаба точного и немедленного выполнения всех его распоряжений.

Ямада поклонился в знак согласия и приказал Хата просить Ковалева разрешить оставить солдатам охранного полка штаба армии оружие до прихода советских войск.

— Поясните генералу, что население Чанчуня ненадежное, — заключил барон.

Выслушав Хата, русский чему-то усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Он говорит, что население для него и его солдат неопасно, — перевел Хата ответ. — Оно опасно для нас…

— Я это и хотел сказать, — недовольно прервал начальника штаба командующий.

— Я тоже так передал, но господин Ковалев уверяет, что он отдаст мэру города приказ — и нас никто не тронет…

В этот же вечер генерал Ямада получил от русского представителя краткую информацию:

«За 20 августа сдалось в плен пятьдесят две тысячи солдат и офицеров Квантунской армии и двадцать шесть генералов. В том числе: командующий Первым фронтом генерал-лейтенант Кита Сэйтти и