в волосы, сдвинув набок двенадцатилучевой венец.

— От лица Тулума я могу потребовать перемирия. Но как бы тогда Киран не заявил, что храм в сговоре с накхами…

Саарсан спокойно поглядел на друга:

— Все это ни к чему. Я делаю то, что должен, и мне все равно, кто и что будет заявлять.

Хаста горестно вздохнул и возвел глаза к небу.

— Тащите хворост! — донеслось с площади. — Весь хворост, какой найдется в Верхнем городе. Тащите дрова, масло, прелую солому! Мы выкурим порождения Змея из их норы!

— Похоже, Кирану нет дела до захваченного жреца Исвархи, — заметил Ширам. — Он даже не вспомнил о заложнике и явно готов сжечь тебя вместе с нами.

— Это еще полбеды… — Хаста, стараясь не высовываться из-за каменного зубца, разглядывал площадь. — Хуже, что Киран не вспомнил и об Аюне. А ведь она — младшая сестра его собственной жены… Ха! Похоже, он сам метит занять престол!

— Тащите сено! — орали внизу. — Пусть лошади сегодня поголодают!

— Ночью они на приступ не пойдут, — произнес Ширам. — Ночью мы видим лучше, чем арьи. А вот с рассветом, пожалуй, начнут… До рассвета тут может набраться изрядная куча всего, что может гореть, включая навоз…

— Ты что-то задумал?

— Если Ардван мертв, все, о чем мы с ним вчера договорились, весит не больше комариного чиха. Если накхи останутся в столице, то скоро все погибнут. Конечно, перед смертью мы заберем немало чужих жизней, но что с того? Что это нам даст? И уж конечно, как ты верно сказал, сидя тут, Аюра нам не отыскать.

— Ты собираешься прорываться? — с сомнением произнес Хаста. — Не забывай — даже если твои люди сметут всех, кто сейчас ждет на площади, коридор смерти удерживают лучники-арьи. Мало кому удастся выйти из этой ловушки. Может, у вас тут есть подземный ход?

— Я смотрю, ты кое-что смыслишь в военном деле. Нет, мы не будем прорываться. — Ширам усмехнулся и закричал: — Трубить полный сбор! Лучникам — не подпускать поджигателей. Всем остальным — собирать Длань Афайи!

Воины без промедления бросились исполнять приказы саарсана. Каждый из них сейчас видел и ощущал, что их вождь ничуть не испуган. Его возбуждение и жажда схватки передавались последнему из накхов. И каждый в этот миг понимал, что теперь-то и начнется то, к чему они готовились всю жизнь, закаляя дух и тело, — настоящий бой, а не жалкое прозябание во дворце с оружием в руках.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — пробормотал Хаста. — Во всяком случае, если вы уходите, мне тут тоже лучше не оставаться. Не то как бы завтра поутру здесь не обнаружилось тело жреца Исвархи, принесенного накхами в жертву Первородному Змею…

— Разве ты не думал идти со мной?

— Да уж куда я теперь денусь?!

— Что ж, мои люди скоро управятся. А до того у меня есть кое-какие дела.

— Какие еще дела?

— Хаста, если бы ты был накхом, знал бы, что дом каждого из нас — тоже воин. И когда мы уйдем, он будет продолжать воевать, покуда стоит.

* * *

Хаста выпучил глаза:

— Исварха всемогущий! Что это?!

— Сюда ты поднимался подобно свежим хлебам в корзине. Отсюда спустишься куда быстрее.

Жрец глядел, как могучие накхи упираются ногами в плиты каменного пола, толкая вперед толстенные балки, вырубленные из цельных дубовых стволов.

— Крепи груз! — командовал один из накхов, и другие воины ловко, явно делая это не в первый раз, вбивали в дыры между плитами длинные железные клинья. Затем укрепляли их тяжеленными валунами. Когда за стеной над Нижним городом, подобно двум прямым рогам, нависли две огромные дубовые балки, накхи так же быстро собрали из загодя подготовленных досок просторный помост с оградой, способной закрыть лучника. Затем помост выдвинули вперед по приставленным к дубовым балкам полозьям. Жезлоносцы Полуночи и все прочие накхи, — Хасте в темноте показалось, что их было несколько сот, — быстро и без суеты перебрались на этот помост.

— А теперь держись, — посоветовал Ширам, оглядываясь на Хасту. — Сейчас будет немного страшно.

— Насколько немного? — опасливо глядя вокруг, спросил рыжий жрец.

— Главное, не смотри вниз и ни о чем не беспокойся. Веревки крепкие. Быстрее, быстрее! — крикнул саарсан последним отступающим лучникам.

Хаста ухватился за доску ограждения и, не слушая совета друга, глянул вниз.

Домишки Нижнего города сейчас казались совсем игрушечными, а земля была так далеко, что не всякая птица поднялась бы на такую высоту.

— На всякий случай предупреждаю, что у меня нет крыльев, — пробормотал жрец. — Ширам, ты точно знаешь, что де…

В этот миг саарсан, не слушая его, велел поднять борт и с силой нажал на деревянный рычаг.

Послышался громкий хруст, и помост рухнул в бездну.

Хаста заорал от ужаса, и тут же чей-то локоть закрыл ему рот. А в следующий миг падение резко замедлилось и тут же прекратилось. Помост дернулся, покачиваясь на толстых веревках. Дощатые борта вывалились наружу, из темноты послышались приветственные возгласы на языке накхов.

— Это ты называешь «немного страшно»?! — заметив поблизости Ширама, прохрипел Хаста.

— Вперед! Нет времени для разговоров.

— Ну вот, теперь нет времени для разговоров! — Жрец остановился и глубоко вздохнул, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Он облизнул разбитые губы и почувствовал привкус крови. «Хорошо, что жреческое одеяние достаточно длинное, и эти головорезы не заметят, что дальше я поеду без штанов…»

Будто черная волна пронеслась над Нижним городом в предрассветный час. Городская стража, которой не посчастливилось оказаться на пути, была сметена ею бесследно. Все пригнанные на торжище конские табуны без спроса и согласия перешли во владение накхов. В городских воротах накхам попытались оказать сопротивление, но те, кто шел сзади, даже не узнали об этом. Затоптав растерзанные трупы, конная лавина накхов вырвалась из столицы.

Глава 2. Аюр и невидимка

«Размышлять в тишине» пришлось куда дольше, чем предполагал Аюр. Ему все казалось, что вот-вот двери его темницы откроются и войдут жезлоносцы, чтобы отвести его к отцу. Но время тянулось и тянулось, и никто не приходил. В конце концов царевич заснул на жесткой лежанке, несмотря на одолевавшие его злость и нетерпение. Когда дверь все же отворилась, впустив полосу бледного света, оказалось, что это всего лишь охранник, принесший скудную пищу.

Когда тот вышел, не ответив ни на единый вопрос царевича, и грубо оттолкнул его, захлопнув дверь прямо у него перед носом, Аюр впал в бешенство. Он орал и ругался, грозя сторожам карами и колотя в дверь. Утомившись бесплодными попытками, он упал на лежанку и погрузился в