– Да при чем здесь плохая стрельба? – сказал лейтенант-артиллерист. – Просто летел он слишком близко, а скорость сопровождения цели…

Он замолчал, вытер пальцами свой остренький нос и злобно посмотрел на мокрые пальцы. Этот жирный индюк все равно ничего не поймет, так что нечего и время тратить на объяснение технических тонкостей.

– В общем, плохая стрельба здесь ни при чем, – ограничился он повторением сказанного.

– Мне кажется, стоит допустить, что вражеский аппарат вернулся на базу, – сказал лейтенант Кайлер. – Следовательно, можно ожидать, что противник в самое ближайшее время предпримет против нас наступательные действия.

Кайлеру нравилось чувствовать свое привилегированное в кают-компании положение. Ни один из всех остальных младших офицеров не осмеливался открыто выражать своего мнения. Кроме того, ни один из них не умел говорить столь убедительно и логично. Когда говорил Кайлер, старшие офицеры его слушали если не уважительно, то по меньшей мере внимательно. В 1910 году Кайлер с отличием окончил Военно-морскую академию в Бремерхафене и был награжден мечом чести. Отец его носил титул барона, был личным другом кайзера и адмиралом имперского флота. Кайлер был любимцем кают-компании не только потому, что обладал весьма приятной внешностью и изысканными манерами, но и за свою тягу к неустанному труду, дотошное внимание к мелочам и пытливый ум. Иметь такого офицера на борту – благо, это делает честь любому кораблю.

– А что может сделать нам неприятель? – пренебрежительно спросил Флейшер, который не разделял опасений Эрнста Кайлера. – Мы здесь в полной безопасности – что он может нам сделать?

– Даже поверхностное знакомство с военно-морской историей говорит о том, что от англичан всегда можно ждать именно того, чего меньше всего от них ожидаешь. И что они обязательно это сделают – решительно, быстро и эффективно, – сказал Кайлер, почесывая красные бугорки комариных укусов за левым ухом.

– Вот еще! – с отвращением хмыкнул Флейшер и в порыве чувства разбрызгал немного супа. – Англичане – тупицы и трусы, самое большее, на что они способны, – это устроить засаду где-нибудь возле устья. Сюда они и носа не сунут, побоятся.

– Я нисколько не сомневаюсь в том, что время докажет вашу правоту, герр комиссар.

Этой фразой Кайлер всегда выражал свое решительное несогласие со старшим по званию. Капитан фон Кляйн и его подчиненные знали это и сразу поняли, что́ он хочет сказать, и на лицах у всех заиграли легкие улыбочки.

– Этот суп что-то горьковат, – заявил Флейшер, довольный тем, что выиграл в споре. – Ваш кок, похоже, варил его на морской воде.

Это обвинение прозвучало столь дико и оскорбительно, что даже фон Кляйн поднял голову от тарелки.

– Как вам угодно, герр комиссар, наше скромное гостеприимство не позволяет нам более вас задерживать. Должно быть, вам давно не терпится вернуться к исполнению своих обязанностей по заготовке дров.

И Флейшер сразу поджал хвост, молча склонившись над своей тарелкой. Фон Кляйн перевел свой взгляд на Кайлера:

– Лейтенант, вы остаетесь здесь, с комиссаром Флейшером вам ехать более не нужно. На этот раз я пошлю с ним мичмана Прауста. А вы возглавите первую линию обороны в устье дельты. Подготовьтесь к возможной атаке англичан. А после обеда прошу вас присутствовать на совещании у меня в каюте.

– Благодарю вас, капитан, – голосом, слегка охрипшим от чувства благодарности за оказанную ему честь, откликнулся Кайлер.

Фон Кляйн перевел взгляд на лейтенанта-артиллериста:

– А также и вас, Гунс. Я хочу избавить вас от ваших обожаемых скорострельных пушечек на верхней палубе.

– Вы хотите снять их со станин, капитан? – Глаза артиллериста над скорбно повисшим, длинным носом смотрели на капитана жалобно.

– Я сожалею, но такова необходимость, – сочувственно проговорил фон Кляйн.

65

– Ну что ж, Генри. Мы были правы. «Блюхер» сейчас там.

– К сожалению, сэр.

– Для организации блокады понадобится два тяжелых крейсера.

Адмирал сэр Перси мрачно выставил нижнюю губу, разглядывая на карте Индийского океана фишки, обозначающие крейсеры «Ренонс» и «Пегас».

– Для них предстоит работа в другом месте, – сказал он.

– Так точно, – согласился Генри Грин.

– А тот запрос Джойса о двух моторных торпедоносцах…

– Да, сэр?

– Надо предположить, что он намерен спланировать и осуществить торпедную атаку в дельте.

– Похоже на то, сэр.

– А что, это может сработать – в любом случае стоит попробовать. Что мы можем для него наскрести?

– В Бомбее стоит целая эскадра, и еще одна в Адене, сэр.

Секунд пять сэр Перси Хау критически разглядывал скудные силы, которыми он должен был контролировать два океана. А тут еще возникла новая угроза – подводные лодки, и от подходов, ведущих к Суэцкому каналу, нельзя было оторвать ни одного корабля… Значит, подмогу надо брать из Бомбея.

– Пошлите ему торпедный катер из Бомбейской эскадры, – сказал он.

– Он просил два, сэр.

– Джойс прекрасно знает, что я всегда даю ему половину того, что он просит. Свои потребности он вечно завышает вдвое.

– А что вы скажете об этом его представлении к награде, сэр?

– Вы имеете в виду того парня, который обнаружил «Блюхер»?

– Да, сэр.

– Это будет непросто – он ведь служит в нерегулярных войсках, к тому же португальских…

– Он британский подданный, сэр.

– Тогда какого черта он делает у португальцев? – удивился сэр Перси. – В общем, отложим все это до того, как операция будет завершена. Подумаем об этом, когда «Блюхер» будет пущен ко дну.

66

Когда блокирующая устье эскадра британцев подошла к материку, небо окрасил закат – на горизонте смешались румянец и кровь, розоватая телесность и потускневшее золото.

Впереди шел крейсер «Ренонс», на мачте его развевался флагманский стяг. Следом, по широкой и гладкой дороге его кильватера, плавно скользил «Пегас». Их черные силуэты четко вырисовывались на фоне кричащих красок закатного неба. В линиях тяжелого крейсера чувствовалось нечто чопорное и вместе с тем жеманное, как у старой девы, – никакого сравнения с монолитной величавостью броненосца или изысканной бойкостью и бесшабашностью в наклоне мачт эскадренного миноносца.

Приютившись рядышком с огромным корпусом «Пегаса», чтобы не видно было с суши, словно птенец-лебеденок рядом с матерью, скрытно шел торпедный катер.

Даже при таком легком волнении его заливало водой. Он зарывался носом в каждую волну, они накатывались и растекались по палубе зеленоватыми пенными струями. В натянутое полотно, прикрывающее капитанский мостик, непрерывно стучали тяжелые брызги.

Спрятавшийся за этим зыбким щитом Флинн О’Флинн, присев на корточки, проклинал свое честолюбие и хвастливость, заставившие его вызваться участвовать в этой экспедиции в качестве лоцмана. Он бросил взгляд на