В Риме искусство оправлялось от ограничений Контрреформации. Папы сдержанно возвращались к духу Ренессанса, поощряя литературу, драматургию, архитектуру, скульптуру и живопись. Иннокентий X восстановил Капитолий и церковь Сан-Джованни-ин-Латерано. Александр VII поручил Бернини возвести четверной кордон гранитных гвардейцев вокруг площади Святого Петра (1655–67) — 284 колонны и 88 пилястр, успешно превратив золото в камень. В то же время Пьетро да Кортона перестроил церковь Санта-Мария-делла-Паче, где до сих пор размышляют о судьбе рафаэлевские сибилы; а Джироламо Райнальди вместе со своим сыном Карло возвел красивую церковь Сант-Аньезе на Пьяцца Навона. Отец и сын снова сотрудничали при проектировании церкви Джезу-э-Мария; Карло возвел святилище Санта-Мария в Кампителли, чтобы укрыть образ Богородицы, который, как считалось, остановил чуму 1656 года. Кардиналы и дворяне размещали и хоронили себя во дворце. Теперь возвышаются Палаццо Дориа и галерея в стиле барокко в Палаццо Колонна; а для семьи Болоньетти в церкви Джезу и Мария Франческо Каваллини вырезал гробницу, которая должна была заставить живых завидовать мертвым.

Многие художники свидетельствовали о выживании своего искусства в Риме. Карло Маратти был востребован там во второй половине XVII века как живописный протагонист позднего барокко. Его портрет Климента IX 21 напоминал «Иннокентия X» Веласкеса, но получился достаточно удачным; его «Мадонна со святыми в раю 22 повторяет сотню подобных, но она прекрасна. Когда Климент XI пожелал отреставрировать ватиканские фрески Рафаэля, он поручил Маратти эту тонкую операцию, опасную как для реставратора, так и для картин; и она была выполнена компетентно. Джованни Баттиста Галли («II Бачиччо») был выбран иезуитами для росписи свода их материнской церкви, II Джезу, но у них в собственном ордене был один из самых искусных художников того времени. Андреа Поццо, присоединившийся к ним в возрасте двадцати трех лет, спроектировал во II Джезу алтарь Святого Игнатия — одно из шедевров барокко. В 1692 году Поццо опубликовал трактат «Perspectiva pictorum et architectorum», который произвел фурор на нескольких языках. Увлеченный своей темой так же, как и Уччелло за два века до этого, Андреа развил свои исследования с помощью тонких приемов иллюзионизма, как, например, в своих фресках во Фраскати. Приглашенный в Вену князем фон Лихтенштейном, он изнурил себя множеством начинаний и умер там в 1709 году в возрасте шестидесяти семи лет.

Величайшие итальянские художники теперь находились в Неаполе. Там процветало все — музыка, искусство, литература, политика, драма, голод, убийства и всегда веселая, неистовая, мелодичная погоня за женскими изгибами со стороны возбужденных мужчин. Сальватор Роза был тронут всеми этими элементами жизни. Его отец был архитектором, дядя обучал его живописи, шурин был учеником Риберы, а сам Сальватор со временем был принят в эту величественную мастерскую. Другой учитель передал ему технику рисования батальных сцен. Сальватор стал особенно известен благодаря таким картинам, которые можно увидеть в Неаполитанском музее или Лувре. От баталий он перешел к пейзажам, но и здесь его дикий дух отдавал предпочтение природе в ее истериках, как на луврском полотне с тяжелыми тучами и потемневшей землей, внезапно озаренной молнией, которая в мгновение ока разбивает скалы и уносит деревья. Ланфранко уговорил его отправиться в Рим и заняться выращиванием кардиналов; он поехал и преуспел, но в 1646 году поспешил вернуться в Неаполь, чтобы принять участие в восстании Масаньелло. Когда оно провалилось, он вернулся в Рим, рисовал высокопоставленных церковников и написал презрительную сатиру на церковную роскошь. Он принял приглашение кардинала Джанкарло Медичи переехать жить к нему во Флоренцию; там он оставался девять лет, рисовал, играл на музыкальных инструментах, писал стихи, участвовал в спектаклях. Снова оказавшись в Риме, он снял дом на холме Пинчиан, где жили Пуссен и Лоррен. Сановники церкви, улыбаясь его тирадам и любя его кисть больше, чем перо, стекались к нему за портретами; в течение десяти лет он был самым популярным художником в Италии. Он создавал привычные изображения святых и мифов, но в своих офортах он выражал сочувствие бедным солдатам и измученным крестьянам; эти офорты — одни из лучших его работ.

С его славой соперничал только другой неаполитанец. В восемь лет Лука Джордано уже был художником; тогда он написал в церкви Санта-Мария-ла-Нуова двух ангелов, настолько изящных, что вице-король, увидев их, изумился и послал мальчику несколько золотых с рекомендацией к Рибере. Девять лет Лука учился у этого задумчивого мастера, поражая всех своей готовностью копировать шедевры и подражать стилю. Ему очень хотелось поехать в Рим и посмотреть знаменитые фрески Рафаэля, но отец, живший продажей картин и рисунков Луки, запротестовал. Лука тайно скрылся; вскоре он уже копировал con furia в Ватикане, в соборе Святого Петра, в Палаццо Фарнезе. Отец последовал за ним и снова жил за счет продажи obiter picta своего сына; по преданию, Лука получил свое прозвище Фа-Престо из-за того, что отец уговаривал его поторопиться.

Освоив Рим, он отправился в Венецию и написал в манере Тициана и Корреджо картины, едва ли отличимые от их шедевров. Но он писал и оригиналы, которые завоевали признание; о них можно судить по мощному «Распятию» и «Снятию с креста» в Венецианской академии. Вернувшись в Неаполь, он украсил дюжину церквей и дворцов с компетентностью и быстротой, которые заставляли его соперников выискивать недостатки. Приглашенный Козимо III во Флоренцию (1679), он заслужил похвалу за свои фрески в капелле Корсини. Его друг Карло Дольчи впал в такую глубокую меланхолию при виде успеха Луки, что вскоре умер; 23 В Италии о художниках рассказывают столько же легенд, сколько и о святых. В другой истории испанский вице-король в Неаполе заказал большое панно для церкви Святого Франциска Ксаверия; он пришел в ярость, когда после долгих отсрочек обнаружил, что работа над ним не закончена, и был поражен, когда через два дня нашел его законченным и прекрасным. «Художник этой картины, — воскликнул вице-король, — либо ангел, либо демон». 24

Слава о демоническом ангеле достигла Мадрида, и вскоре на Луку посыпались приглашения от Карла II присоединиться к испанскому двору. Хотя король приближался к банкротству, он выслал художнику вознаграждение в размере пятнадцатисот дукатов и предоставил в распоряжение Луки королевскую галеру для путешествия. Когда Джордано приблизился к Мадриду (1692), на дороге его встретили шесть королевских карет. Вскоре после этого, в возрасте шестидесяти семи лет, Джордано приступил к работе в Эскориале. Он украсил фресками парадную лестницу монастыря, а на своде церкви написал «факсимиле» небес, изобразив Карла V