Шрифт:
Закладка:
- Меч, - ни секунды не сомневался гламфеллен. Пусть он брал клинок в руки лишь единожды в своей эорской жизни, он знал почему-то: именно этим оружием он сразит врага вернее всего.
- …Все готово, - длинная, черная спица в руках Идвин не выглядела примечательной, не казалась содержащей силу, способную уничтожить божество. Но довольная улыбка анимантки говорила об успехе.
- Теперь надо сделать из этой штуки меч? - оглядел её творение Кьелл.
- Не совсем. Эссенция, даже кровожадного монстра, нейтральна. Качества, вроде ядовитости, вязкости, либо же температуры, ей сообщают намерения.
- Это основы сайферского искусства, - непонимающе ответил Кьелл. - Зачем ты мне их пересказываешь?
- Затем, винкона, что воткни ты эту заготовку в Эотаса сейчас, он всего лишь плотно покушает. Мы с тобой пытаемся убить бога, сородич. Для такой задачи ничего слабее божественного намерения, способного придать эссенции нашего оружия смертоносность, не подойдёт.
- У меня как раз есть такое, - улыбнулся Кьелл. - В самой середке души засело. Отзвук силы целого бога смерти. Злобненький такой, чёрный, и колючий.
- А ведь это подойдёт! - анимантка, задумавшись на мгновение, просияла довольством. - То, что ты не родился с ним, как годлайки, должно сделать извлечение возможным. Только надо начинать сейчас - после такой обширной потери эссенции, тебе потребуется долгое восстановление.
- Нет, - чуть поразмыслив, ответил Кьелл. - Берат может посчитать, что я пытаюсь избавиться от поводка. Мы извлечем отзвук в самый последний момент, и сделаем это в изолированной камере. Когда мы поместим отзвук в накопитель, он будет надёжно защищен его экранированием. После этого, у нас будет неделя-другая, чтобы выполнить наш план до того, как Берат решит вновь подергать за поводок.
- И ты хочешь сражаться с богом, пока твоя душа будет истекать эссенцией из огромной раны? - недоверчиво прищурилась эльфийка.
- Адровые зелья замедлят распад, - почесал подбородок мужчина. - Ну а после боя я рассчитываю на тебя. Соберешь меня обратно из обломков, моей душе не впервой.
- Учти, я не целитель, - алые глаза женщины строго глянули на него. - И я не одобряю этого безумия.
- Другого плана все равно нет, - развел руками Кьелл. - Не дрейфь, Идвин. Прорвемся.
- Хотелось бы мне быть такой же уверенной, как ты, винкона, - вздохнула она.
Кьелл вовсе не чувствовал уверенности сейчас, в этот решающий миг. Но страха и сомнений тоже не ощущал - он просто сделает, что должно, и будь, что будет. Его надорванная душа напряглась, творя из всей доступной эссенции псионические щиты, что прикрыли его, пусть и на время, надёжной эгидой, непробиваемой для посягательств Эотаса. Гламфеллен коротко выдохнул, и бросился вперёд, оттолкнувшись от бортика каменной галереи, летя прямо в гигантское лицо, на котором медленно проступало удивление. Он одним слитным движением вырвал цзянь из ножен и нанёс удар, прямо в громадную переносицу. В самую сердцевину истинной сущности Эотаса. Клинок меча, на секунду вспыхнувший ярче солнца, прошёл сквозь божественную адру, не встречая сопротивления - простейший прямой укол, общий для многих стилей, отточенный еще Сяо-Фанем за многие часы тренировок, и дополненный максимально мощной техникой усиления из комплекса Золотой Рубашки, сконцентрировал на острие цзяня силу, которой мало что могло противостоять. Меч прошил адру, погрузившись вглубь эссенции Эотаса. А затем раздался взрыв.
Вопль погибающего бога прозвучал скрежетом железа о железо, растянутым во времени звуком бьющегося стекла, криком чего-то бесконечно чуждого и неживого. Прозвучал, и затих.
Обезглавленный адровый гигант медленно тускнел - души истекали из него, стремясь к все ещё соприкасающейся с ним адровой колонне.
Кьелл, который чудом не был сброшен ударной волной вниз, в падение, что окончилось бы сродни прыжку самоубийцы с небоскреба, лежал на плече из адры и меди, и чувствовал себя полностью разбитым. Он отдал этой безумной атаке всего себя - его тело, ци, и душа были истощены до предела, а эссенция медленно утекала из разбереженной псионическими усилиями раны. Он слабо улыбнулся - как-никак, он победил. Можно расслабиться немного.
Он почувствовал, как его аккуратно подхватили крепкие руки, услышал взволнованный женский голос, и небо перед его глазами сдвинулось - его куда-то несли. В его поле зрения вдруг вплыла голова батора Эркона, уважительно склоненная. Кьелл услышал голос ратхуна, подобный далекому грому:
- Пусть не болят твои раны, Богоборец.
Примечания
[1] Бела пречченте (вайл.) - большой подарок.
[2] Перла финома (вайл.) - последнее слово.
[3] Фиачес пуитентес (вайл.) - ярко горящее пламя.
Глава 24. Сны
Некетака
Возвращение в Некетаку прошло для Кьелла чередой коротких и однообразных дней — он просыпался, чтобы съесть приготовленного специально для него жидкого супа, справить все естественные нужды с помощью Делии, самоотверженно бдившей у его постели, подвергнуться очередной болезненной процедуре за авторством Идвин, и снова уснуть. Более-менее в норму он пришёл только тогда, когда впереди показались волноломы Королевской Бухты. Его тело не понесло особых повреждений — пара ушибов от взрыва адровой головы, и только, но конечности слушались Кьелла ещё хуже, чем в тот день, когда он очнулся в трюме «Дерзкого» в компании Эдера. Душа эльфа, кое-как залатанная, уже не грозила расползтись на части, но все ещё была крайне слаба, что выливалось в слабость тела. Гламфеллен смог ходить, применяя самым необычным для себя образом технику усиления ци — он казался себе марионеткой, за чьи нити дергает он сам. Мелкая моторика все ещё была за пределами его возможностей, но его радовало и то, что он мог выбраться на палубу, вдохнуть свежий морской воздух, и полюбоваться на приближающийся город, ставший ему родным.
Он заметил резво движущуюся к «Онеказе» лодочку лоцмана-Заклинателя Воды, едва не выходящую на глиссирование от развитой скорости. Её единственный пассажир не стал дожидаться, пока палубные матросы сбросят ему трап — вспухшая на спокойной
