- Глас Гвонвы стирает, Квазар создаёт.

- Циклично рожденье вселенских сфирот; где свет, там есть тьма, а где тьма, там есть свет, - пропел Родион.

- Сотки нашей чакрой свою мандалу.

Внезапно Квазар потух. Испарился, оставив на месте себя кружащие в воздухе пылинки. Монахи все как один опустили головы и одели капюшоны. Всё, кроме Родиона: тот озирался по сторонам с видом потерявшегося мальчишки. «Что происходит? Куда пропал Квазар?.. И почему они перестали петь?.. Нужно дочитать мантру, нельзя нарушать обет». Родион потряс отца Тхонми за плечо - тот не отозвался. Он заглянул под капюшон Юли - глаза девушки были закрыты, а рот превратился в тонкую безгубую щель. За окном потемнело. Звенящую тишину сменили хлопки лопастей. Вскочив, Родион бросился на улицу; мысли его сбивались и путались. Сбегая по крыльцу, он наступил на край бордовой робы и едва не потерял равновесие. Поднял трепетный взгляд к небесам и издал вздох смятения: на месте солнца зияло затмение. Хлопающий гвалт нарастал. Меж верхушек сосен показались дроны и геликоптеры. Сначала единицы, затем десятки. Десятки сотен. Полчища стальных воронов летели на храм подобно огромному рою; зловещая армада заслонила собою даже затмение. Родион замахал руками:

- Нет! Убирайтесь!.. - по его скулам потекли горячие слёзы. - Нам не нужно ваше «Созвездие»!.. Оставьте нас! Прочь!

Из лесной чащи вышли три фигуры. Большеголовый старик с чёрными, как у пришельца, глазами. Широкоплечий мужчина в твидовом деловом костюме. Худощавый парень с волосами-сосульками. Все трое - азиаты. Родион схватился за шею: он хотел закричать, но воздух не шёл изо рта. Он знал этого старика, но не понимал, откуда. «Ютака Синигава. Тот самый представитель «Созвездия». Если он войдёт в храм, нам конец... Остановить. Я должен остановить их любой ценой». Родион устремился им наперерез:

- Вам туда нельзя! Прочь! Убирайтесь!

Но визитёры не обратили на него внимания. Троица его словно не замечала. Родион бросился на гостей, но они прошли сквозь него, как сквозь голограмму. Поднявшись по лестнице, они скрылись в тени под крышей пагоды. Лопасти дронов зажужжали ещё громче. Рухнув на колени, монах заплакал навзрыд. Он хотел закрыть лицо ладонями, но только сейчас заметил, что его руки стали прозрачными.

Его тело таяло подобно изгнанному привидению.

Очнувшись, Родион обнаружил себя под крышей крыльца. Он хотел привстать, но мышцы сковал сонный паралич. Монах бездвижно лежал на скамье, не в силах пошевелить ни пальцами, ни губами, только взгляд его метался по сторонам. «Как я здесь оказался?.. Помню, как мы с Кимико разговаривали у мини-маркета. Как взошли на гору и увидели разрушенную Одессу. И где Квазар? Я потерял сознание, да?.. Пророк дал слабину - Кимико отправилась к Бойченко одна». Монах пытался ухватиться за любое воспоминание, но после подъёма на перевал по его разуму точно ластиком прошлись. Под боком послышался еле слышный шёпот:

- За что судьба так обошлась с нами, Родиоша?.. Почему она так жестока?..

Монах попытался повернуть голову - безуспешно. Плаксивый голосок принадлежал женщине, но точно не Кимико. А ещё он казался до боли знакомым. И это обращение. «Родиоша». Так его звали только родители. И Юля. «Юля?.. Она здесь!» Монах попытался выдавить из себя приветствие, но язык намертво прилип к нёбу. К Родиону кто-то подошёл: битумный силуэт имел женские очертания. Встав на колени, фантом прижался щекою к его запястью: монах ощутил потустороннюю стужу, граничащую с теплом жаровни.

- Прости меня, Родиоша. Не зря ты тогда сомневался... - фигура вздрагивала, словно плакала. - Я летела на пламя подобно мотыльку, да ещё и тебя с собою тянула. Мы поверили им. Мы доверились им. Всё оказалось ложью. Нет никакого великого божества, нас всех просто хотели сжечь. Нас... нас использовали... - тон гостьи становился всё печальнее. - Им чужда жалость. Дать веру, а затем растопить нами печь... Никакого Квазара. Никакого Гвонвы. Истинное зло - люди. Они ненавидят... Они пожирают... Всюду страх, горе и боль.

Когда холод стал почти нестерпимым, фигура затихла. Неподалёку зазвучал ещё один глас:

- Мы отправляли их на смерть своими же руками, - то был отец Тхонми. - Ведомые приходили к нам, а мы принимали их. Мы давали им надежду на то, во что верили сами. Чудовищный конвейер лжи... - фантом сел на край скамьи. - Чем дольше мы ищем господа, тем больше разочаровываемся, когда его не находим. Наши руки в крови, Родион, но теперь это неважно: нести ответственность не перед кем. Печь выжгла нас дотла. Превратила в гонимый ветром пепел. Осталась только память о нестерпимых мучениях. И обида... Обида на всех тех, кто к этому причастен. Эта обида невыносима. Она выедает нас всех изнутри. Здесь нет ни добра, ни зла, архимандрит. Не осталось ничего, что указало бы истинный путь. Утопленник достиг дна, и только дно дало его ногам опору. Наше дно - желание утопить в таком же разочаровании всех живых. Люди - ошибка, и мы должны её исправить.

- Почему те, кому мы верим... всегда... предают?.. - прорыдал Юлин фантом. - Почему ты отказываешься увидеть очевидное, Родиоша? Зачем ты продолжаешь им помогать? Ради чего? Ради кого?.. Они загубили твою жизнь. Они губят сами себя. Ничего не вернуть. Ничего не изменить. Остаётся либо вырождение, либо вечный сон.

Родиона охватил озноб, и он наконец-то смог заговорить:

- Произошедшее не может не иметь смысла. Тьма сгущается перед рассветом. Всегда есть хотя бы маленький лучик...

- Когда свет слишком яркий, из глаз текут слёзы, - перебил Тхонми, преклоняя чёрную как смоль голову.

- Может, всё это - последнее испытание?.. Мы должны поблагодарить мир за опыт. Беззаветная вера. Беззаветное самопожертвование.

- Будь творец всесилен, он бы не нуждался ни в жертвах, ни в испытаниях.

- Я... я должен помочь Кимико. Она спасёт Антона, и тогда всё закончится.

- «Созвездие» лгало. Девчонка и её соратники - первоисточник всех бед. Их надо сгноить. Сгноить всех до единого.

Слова Тхонми испугали Родиона: глава лесного монастыря никогда не позволял себе подобного тона. Перед глазами монаха замелькали гравюры Дронариумского сожжения. В ушах забил колокол. «Кем бы они ни были, это уже не прежние Тхонми и Юля... - раз за разом проговаривал про себя Родион. - Меня отыскали их инфицированные обидой тени. Ты не обязан слушать их. Не обязан».

- Не будь слепцем, Родион; не повторяй моих ошибок, - фантом Тхонми стал искажаться, а