Дальше дорога проходила легче в разы. Сидя в телеге, они неспешно двигались по грунтовой дороге в сторону берега. Кобыла упорно тянула телегу, а рядом бежал её жеребёнок. Спайк, который поначалу пытался броситься на лошадь, чуть не погиб под её копытами и теперь держался в стороне от кобылы и её жеребёнка.

Добравшись до берега, они спешились и продолжили свой путь пешком, поскольку телега провалилась в рыхлом песке и не хотела ехать дальше.

Лодка осталась на том же месте, на котором её оставил Воронцов. Втроём они быстро её перевернули, дружно подняли и понесли к телеге. Через полчаса они уставшие ехали в сторону деревни. Тимур сиял от счастья и с нежностью поглаживал алюминиевые борта лодки. Он уже придумал, как заклепать пробоину. Для этого у нового владельца роскошной яхты имелись все необходимые инструменты.

Алексея в телеге укачало, отчего он задремал. Проснулся он на подъезде к деревне, когда уже начало темнеть. Он потянулся и зевнул. Спина затекла и ныла. Он огляделся по сторонам.

— Ну, ты и дал храпака! — засмеялся Тимур и спрыгнул с телеги, чтобы открыть ворота. — Я думал, что телега рассыплется от храпа. Степан, — обернулся он к товарищу, — ты загоняй телегу прямо к сараям — сгрузим лодку там.

Когда лодка оказалась на земле возле сарая, усталые мужчины дружно отправились на ужин, на который они опоздали. К их приходу все уже разбрелись заниматься хозяйством и своими делами. Полная женщина по имени Инга, которая отвечала за кухню вместе со своей помощницей, белобрысой девчонкой, бурча на опоздавших, споро накрыла им стол.

— Вот шастают, где ни попадя, а мне по два раза из-за них посуду пачкать! — с пренебрежением она поставила миски на стол.

Каша из перловки была склизкой и холодной, но в этот раз в ней обнаружились куски грибов и следы мяса.

— Тимур, — начал Алексей, — вы когда будете заниматься ремонтом лодки?

— Уж точно не сегодня, — пододвинул он к себе тарелку с кашей, ничуть не смущаясь её видом. — В темноте мы таких дел наворотим, что сделаем только хуже, а новой лодки в обозримом пространстве не наблюдается.

— Я понимаю, что ночью работать не лучший вариант, — Алексей после рыбной диеты был рад даже такой каше. — Значит, завтра утром?

— Завтра утром после завтрака, — кивнул Тимур.

— Я вам помогу с ремонтом.

— Отлично! — обрадовался парень. — Лишние руки нам не помешают, а ты вроде мужик справный.

— Тогда утром и займёмся лодкой.

После ужина Воронцов попрощался со всеми и оправился к дому Марины.

Глава 8

Глава 8

Воронцов стоял возле двери дома Марины и курил трубку. Крепкий табак обжигал его горло и лёгкие, но пагубная привычка оказалась сильней. Он так и не решался постучать в дверь. Алексей боялся, что вчерашние порывы страсти могли оказаться лишь эмоциональным ответом на стресс женщины и сегодня его здесь не ждут. Только он докурил и собрался уйти спать к Степану на сеновал, как дверь открылась и перед ним предстала Марина.

— Ну и что мы тут стоим, сиськи мнём? — выразительно приподняла она брови. — Я уже весь вечер жду, когда ты вернёшься. Уехали с утра и все пропали! Заходи и раздевайся.

— Привет, — расплылись его губы в счастливой улыбке.

Алексей не стал ждать повторного приглашения и, отряхнув ноги, вошёл в дом.

— Ну что, нашли лодку? — обернулась к нему Марина.

— Да нашли и привезли. Она сейчас стоит у сарая Тимура. Завтра мы с ним подклепаем дно и повезём лодку на озеро для испытаний.

— Вот и славно, что нашли. Кушать будешь?

— Нет, спасибо, — покачал он головой из стороны в сторону. — Мы с мужиками уже поели кашу на общей кухне.

— Что ж, хорошо. Ты не против посидеть на лавочке? Там хорошо, ветерок дует и прохладно.

— Свежий воздух прекрасен, но ты ещё лучше, — согласно кивнул он.

Марина достала бутылку с вином из-под подпола и захватила стаканы.

Они долго сидели на лавочке перед домом и общались на разные темы. Марина рассказывала ему об укладе жизни в деревушке. Когда дошла до разговоров о семье, она резко замолчала и отвернулась. Алексей молчал и ждал, когда она успокоится. Собеседница начала всхлипывать. Он тихонько обнял её за плечи и прижал к себе. У неё по щекам потекли слёзы

— Марин, успокойся, — он аккуратно вытер ей слезы тыльной стороной ладони.

— Всё нормально, — натянута улыбнулась она. — Просто Светочку жаль. Я сильно переживаю за неё. Как она там? Жива или эти твари её убили? Лучше бы её как Сергея убили бы сразу, чтобы она не мучилась! Ей было всего шестнадцать лет!

Алексей крепко обнял женщину и принялся нежно гладить её по голове.

— Ну-ну, успокойся. Всё наладится. Не стоит так сильно переживать — это не прибавит тебе здоровья.

Марина порывисто вырвалась из объятий Воронцова и молча ушла в дом. Хмурый Алексей остался сидеть на лавочке возле дома, не зная, что делать. Идти в дом сейчас ему казалось не лучшей идеей. Девушка сейчас на нервах, а он ничем не может ей помочь. В этой ситуации он посчитал, что лучше пока оставить её одну, чтобы она успокоилась и побыла в одиночестве со своими мыслями.

Он достал свою уже полюбившуюся трубку и закурил. При свете луны он увидел, как Олег вышел из своей избы на улицу. Алексей, не теряя времени, подошёл к нему.

— Олег, а где содержатся пленные?

— Часть из них мы увели на поля, а часть осталась сидеть под замком в сарае. Завтра будем менять пленных на наших. Сегодня, пока вас не было, приходил их гонец. Мы с ним сторговались на обмен один к трём. Завтра приведут четырёх наших человек, а мы им выдадим двенадцать человек, у которые состояние похуже. А здоровые пусть сначала отработают зерно, которое они у нас украли.

— Интересно, почему такой разброс — мы им троих, а они нам одного? — удивился Воронцов.

— Мы заинтересованы в обмене больше, чем они. Тяжелораненые только тратят наши ресурсы и ничего не производят. За ними нужен уход, им требуется лечение, а также их приходится кормить. Поэтому нам проще согласиться обменять эту ораву на четверых своих людей, чем кормить такую прорву дармоедов и душегубов.

— А остальные? — поинтересовался Алексей.

— Остальные пусть работают в поле до конца сбора урожая, а там снова совершим обмен.

— Не боишься, что они сбегут?

— Есть такие опасения, — по Олегу не было заметно, что он этого опасается. — Но наши всегда ходят