и девушек скинули обувь и танцевали в одних носках и чулках. Однако Бернардо, опершись локтем на парапет, усиленно дымил сигаретой и смотрел на город холодным, враждебным взглядом.

Город был так велик и необъятен, но не хотел предоставить Бернардо место. Какой может быть его жизнь в этом городе? Ему здесь нечего любить, нечем гордиться. Он потерпит неудачу, но и другие, будь они прокляты, тоже пострадают из-за его провала.

– Ну наконец-то, – ответил он на приветствие сестры. – Бьюсь об заклад, если бы здесь был тот поляк, ты бы бегом прибежала.

– Она спала, Нардо, – сказала Анита в защиту Марии. – Сдается мне, тебе все нравится делать бегом.

Бернардо вытянул руку, словно хотел ущипнуть Аниту за грудь.

– С каких пор ты жалуешься? – Смутившись вдруг присутствием сестры, он щелкнул пальцами. – Мария, я хочу с тобой поговорить. Не как брат, а как дядя.

Анита скрестила руки, прикрывая грудь.

– Ничего себе дядя! Ей повезло, что у нее есть отец с матерью!

– Которые знают эту страну не лучше, чем она.

– С каких пор ты стал таким экспертом? – бросила Анита.

Пепе, танцевавший с Консуэло, остановился.

– Предоставь это Нардо, – сказал он. – Он знает, что к чему.

– Тогда почему бы ему не написать книгу об Америке? – вопросила Анита. – Ни у одного из вас не хватит на это ума. В этой стране у девушек столько же прав развлекаться, что и у парней. В Америке девушки могут танцевать с кем захотят.

– Да неужели? – поклонился Бернардо. – Ты говоришь так, будто Пуэрто-Рико не в Америке.

– Только не для тебя, иммигрант, – набросилась на него Анита. – И прекрати называть меня всеми именами, потому что в Америке я оставлю только одно, и если тебе это не нравится…

Бернардо выбросил сигарету и вцепился правой рукой в волосы Аниты на затылке. Растопырив пальцы, он держал ее так, что она не могла уклониться от его губ.

– Понравилось? – спросил он, когда закончил поцелуй.

Анита взмахнула ресницами.

– Понравилось.

– Так веди себя прилично. – Бернардо оттолкнул Аниту и подозвал Чино. – Чино, как держалась моя сестра, когда ты привел ее домой?

Чино нервно переступил с ноги на ногу.

– Нормально. Была немного расстроена. Но они же только танцевали.

Рассерженная поведением Бернардо, Анита толкнула его обеими руками.

– С каких пор ты задаешь столько вопросов? Заделался полицейским или вроде того? Для парня нормально беспокоиться о сестре, но как насчет того, чтобы чуть-чуть побеспокоиться о своей девушке и ее будущем? Оставь Марию на Чино и на ее отца с матерью. Может, сына они не так хорошо воспитали.

Она уставилась на Бернардо и не смогла сдержать улыбки, восхищаясь его прищуренными глазами, которые придавали ему мрачный романтический вид.

– Но они правильно воспитали Марию. Посмотри на нее! И скажи, тебе не стыдно за то, что ты думаешь и говоришь!

– Они знают не больше нее, – ответил Бернардо. – В Америке они просто младенцы – они все.

– Но она только танцевала, – напомнила Анита. – Все это знают.

– «Только танцевала», – передразнил Бернардо. – С американцем, который на самом деле поляк.

Анита ткнула в него пальцем и фыркнула:

– Глядите, кто это говорит. Латинос…

– Не так уж остроумно, – предупредил Бернардо.

– С каких пор? – Анита не испугалась, потому что по глазам Бернардо поняла, что он на самом деле думает. – Ты меня не спросишь, поэтому я скажу. Я считаю Тони остроумным. И он работает.

Чино поднял руку, чтобы привлечь внимание.

– Мальчиком на побегушках. – Он перевел взгляд на Марию, которая смотрела на звезды. – А вы знаете, кем становятся мальчики на побегушках? Лакеями. И, Анита, поскольку ты собираешься меня спросить, – он поклонился ей, – я отвечу. Помощник механика становится механиком. Полноправным членом профсоюза.

– Заткнись, Чино, – сердито перебил Бернардо, достал новую сигарету из пачки и зажег. – Если этот вшивый поляк захочет вступить в профсоюз, у него это получится раньше тебя, и он станет важнее тебя, потому что он американец.

– Это неправда, – возразила брату Мария.

«Лучше молчать и слушать», – думала она. Но она услышала достаточно, чтобы понять: Бернардо ненавидит Тони, и если он продолжит думать и говорить в таком духе, то только возненавидит его еще больше.

Она так много должна сделать, и одно из самых важных дел – остудить ненависть Бернардо. Бернардо может думать только о ненависти и разрушении, а Мария помнила, что говорил ей священник на острове: «взявшие меч – от меча погибнут».

– Если Тони родился в Америке, то он не поляк, – сказала она. – Даже если он родился не в Америке, он захотел приехать в Америку, и поэтому он не иностранец. Он американец, как и мы.

Бернардо подождал, пока утихнут аплодисменты Аниты и других девушек, и наградил сестру насмешливым поклоном.

– Моя дорогая Мария, может, ты веришь в это, но он – нет. Он верит только в одно. В то, что ты легкодоступна, потому что ты пуэрториканка.

– Что за гадости ты говоришь! – воскликнула Анита, обнимая Марию. – Ты должен извиниться. Не только перед Марией, но и перед всеми девушками, что тут стоят.

– За что? – поинтересовался Пепе.

– Ни за что, – ответила Анита ровным тоном. – Может, ты еще не знаешь, но мы, девушки, сегодня кое-что узнали.

– Что это значит? – спросил Бернардо.

Анита зажала ладонями уши Марии.

– Если мы, девушки, приехали в Америку с открытыми сердцами, тебе не следует думать, что мы приехали и с раздвинутыми ногами!

– А разве нет? – спросил Пепе.

– Свинья! – Аните удалось влепить ему пощечину. – Тебя отправят обратно в Пуэрто-Рико. Я надеюсь, что скоро и в наручниках.

Пепе рассмеялся и щелкнул Аниту по носу, увернувшись от ее рук. Бернардо отвел Марию в сторону, пока «Акулы» с их девушками столпились вокруг Пепе с Анитой, которая бранила его на испанском.

Вдруг дверь на крышу открылась. и Бернардо услышал, что его зовет отец.

– Бернардо? – позвал отец снова, завязывая пояс банного халата. – Мария? Ты же спала.

– Отец, разве ты не слышал, как я пришел? – отозвался Бернардо, махнув рукой на Аниту с Пепе, чтобы замолчали. – Мы здесь развлекаемся, и я подумал, что Мария будет не против еще раз повидаться с Чино.

– Да, мистер Нуньес, – подхватил Чино. – Я попросил Бернардо пригласить сюда Марию. Надеюсь, вы не возражаете. Мы просто слушаем радио и разговариваем.

– Слушаем и разговариваем, – повторила Мария. – Мы не слишком шумим, отец?

– Достаточно, чтобы меня разбудить, – зевнул мистер Нуньес. – Но ночь приятная. Стало прохладнее. Бернардо, вы надолго?

– Мы уже уходим, – ответил Бернардо. – Чино доведет Марию до двери. Мы отведем по домам наших леди, а потом все парни встретятся в «Кофейнике». Отец, не хочешь пойти с нами?

– Уже очень поздно, но спасибо. – Мистер Нуньес зевнул еще раз. – Доброй ночи.

Он повернулся к дочери.

– Мария, дверь будет открыта.

– Я запру ее, –