Я никак не могла отдышаться. Била в колокол так, словно за мной гнались волки. Хотя так оно и было. Только вот вместо хвостатых, за мной гнался медведь. Очень похотливый и уже получивший по своей похоти, а потому очень злой медведь!

Никто не спешил мне открывать и я понимала, что нужно уносить ноги, пока деверь все же не нагрянул решать наши «семейные» дела. Я уже была на грани развернуться и задать стрекоча, как дверь все же приоткрылась.

– Мисс Сандерленд, давайте перенесем наши за…

Никаких переносов! Только не сейчас, когда я почти в лапах похотливого маньяка.

– … нятия на завтра, – все порывался выпроводить меня ничего не понимающий ректор и уже попытался захлопнуть дверь перед моим любопытным носиком, но мысок башмачка, вовремя поставленный между дверью и косяком лишил его такой замечательной возможности. Лучше уж с ректором заниматься. Учебой разумеется.

Краем глаза увидала несущегося на меня точно раненный дракон, Дризли, я проворно просочилась сквозь крохотное расстояние и угодила прямиком в ректора…

Ух! Какой он твердый и горячий! А еще влажный словно… Захлопнув дверь и закрыв замок я вгляделась в отскочившего от меня подальше ректора повнимательнее: в спортивном костюме, футболка мокрая, хоть выжимай, зато облепляла и обозначивала каждый кубик на его стальном прессе. Волосы тоже влажные и растрепанные. Никак господин ректор какие-то спортивные рекорды сейчас ставил. Но ведь прекрасно знал, что я приду заниматься, ведь сам мне это время назначил!

– Уходите, мисс Сандерленд! – ректор взирал на меня из-за объемного вещевого шкафа, словно прятался там, как от чумной. Только глаза свои выставил, красные, с такими же расширенными как у Дамиана давеча зрачками.

Нет, к Дамиану не пойду! Даже если выгонять будете, дорогой господин Ротенбергский! Моя девичья честь мне дорога, и я не собираюсь ронять ее с каким-то медведем и варваром. Не для того, как говориться моя ягодка цветет!

– Уходите! Я сказал!

– Но господин ректор… я испытываю огромное желание…

– Я вот тоже его испытываю, это огромное желание! – как-то сдавленно пробормотал раскрасневшийся мужчина и запрятался за шкаф еще дальше.

– Позаниматься хочу, господин…

– И я очень хочу позаниматься, вы даже не представляете, как! – натужно перебил он меня из-за шкафа.

– Тогда в чем проблема, господин ректор? Наши желания совпадают! – улыбнулась я, а господин ректор на это лишь сдавленно крякнул из-за своего укрытия.

Странные дела, однако, творятся в Академии… очень странные! Но если выбирать из двух зол, будущего деверя и ректора, я, пожалуй, выберу последнее. Кристиан Ротенбергский хоть не пристает и не домогается меня. А за шкаф забился наверно потому, что глистов моих боится. Сейчас я его успокою.

– Господин Ротенбергский, я душ приняла и переодела все новые вещи…

– Пожалуй, я тоже его пойду приму… – пробормотал он то ли мне в ответ, то ли себе под нос, а потом еще тише: – в который раз.

– Купайтесь на здоровье, господин ректор, можно я пока в вашу спальню пройду?

Блин, вот дура! Язык мой – враг мой! Сейчас бы он пошел плескаться, а я бы в его комнату шмыг, распахнула бы окна и паучат выпустила бы для охоты на вкусненьких питательных осичек.

– Зачем в спальню, Сандерленд! – рыкнули из-за шкафа, – Мы заниматься учебой будем, а не тем, о чем вы думаете!

– Вообще-то я только об учебе и думаю, господин Ротенбергский, там у вас эмм… в спальне… воздух свежий из окна, эээ – я еще в тот раз, вчера поняла. А он для занятий ой как полезен! Я пока пойду окно открою!

– В спальне тоже шкаф есть… – задумчиво бормотнул ректор. – И стол большой, и бюро. Да, спальня подходит! Идите и остудите помещение! Я скоро приду!

***

Не теряя ни минуты, я помыкалась в спальню к заветному окну. Распахнула его. Вон – заветная веточка, руку протяни и вылезти на нее можно, а еще осички летают, жужжат.

– Мохнатка, Блохи, быстро на пастбище! – скомандовала я своей мелочи.

Паучата дружным строем перелезли на ветку, и принялись опутывать ее твердой замысловатой паутиной, силки расставлять, так сказать.

Я осмотрелась. Комната как комната. Ничего лишнего. И присутствия женщины тоже не чувствуется. Всё в лаконичных бежево-серых тонах. Никакой вычурности, никаких рюшей. У зеркала несколько упаковок дорого парфюма. Это – вся его косметика. На большом письменном столе книги и научные журналы. Лампа. По ночам, видимо тоже работает.

Если он и занимался спортом до моего прихода, то где-то в другом месте, точно не в спальне. Разгоряченным мужским духом тут не пахло, а то, что господин ректор был в ударе сегодня, видно невооруженным глазом.

Не знаю зачем, раскрыла вещевой шкаф. Несколько пар дорогих брендовых костюмов покачиваются на плечиках. Все рубашки аккуратно выглажены, галстуки висят ровными рядками на специальных крепежах.

Или он сам аккуратный мужчина, или его домработница старательно наводит порядок, пока господин ректор изволит руководить Академией.

За рассматриванием ректорской комнаты, не заметила, как прошло время. Явился сам Кристиан, скрестив руки на груди, отгородившись таким образом от меня визуально.

– Мисс Сандерленд, стойте там, у окна. – проговорил он, поспешно присаживаясь за стол, и придвигая вплотную тяжелое кожаное кресло. – Не подходите ближе.

Снова чудачества? Я внимательно оглядела господина Ротенбергского: чистый волос зачесан назад, борода идеальной формы, свободные домашние брюки и домашняя же рубашка навыпуск. А ему идет такой стиль. Слегка небрежный, будто господин ректор на морях отдыхает. А потом я пожала плечами: каждый у себя дома ходит в том, в чем ему удобно, небось устает от костюмов и галстуков в Академии, вот и расслабляется, как может.

А мне не разрешает подходить, потому что, что? Черви? То есть глисты? Да глупо это, тем более их у меня нет. Даже блошки не успели с ветки вернуться.

Я бросила на них взгляд. Малыши вовсю резвились, охотясь на ос. Ну, пусть хоть побегают, лапки разомнут, свежим воздухом подышат, а то с меня не слезают целыми днями!

– Господин ректор, я честно читала материал, – отошла я от окна и сделала шаг на встречу к нему.

– Не подходить! – рявкнул он и покраснел.

Так, надо срочно разрядить обстановку. Не то, выставит меня вон, а там в кустах поджидает Дамиан, что само по себе плохо, так еще придётся снова за воплоскурчиками на дерево лезть!

– Господин ректор, вы глистов моих боитесь? – улыбнулась я.