Шрифт:
Закладка:
– Я сначала понять не мог, что происходит, а потом в мыслях забрезжила догадка, и я решил проверить ее в лаборатории. Так оно и было, как я предполагал. Я принял противоядие, но… вы должны понимать, что там, в заброшенной подсобке оно еще не подействовало до конца… – глаза его забегали из стороны в сторону. – Поэтому, то, что произошло там…
А это, он сейчас про поцелуй говорит, ну-ну, послушаем!
– Поэтому то, что произошло там, это следствие действия грибов, не более. Я приношу вам свои извинения и предлагаю навсегда закрыть тему поцелуя, забыть о нем.
Кристиан нарочито внимательно принялся за мою вторую пятку. В глаза упорно не глядел.
Забыть такой крышесносный поцелуй, уважаемый господин ректор?! Ага, как же! Забудешь такое! Может у меня это впервые в жизни… Но забыть я точно не смогу!
– Вы про Мохнатку и блох ничего не сказали… – решила я перевести разговор на другую, не менее животрепещущую для меня тему.
– Про что?! – икнул ректор, словно от неожиданности, и покраснел, прямо как давеча.
– Их так зовут. Паучат моих. Большая – Мохнаточка, три остальных мелких – блохи. Это они щекотали меня тогда.
– Лучше бы у вас настоящая была, кхм… Мохнаточка, и настоящие блохи! – выдавил из себя пунцовый ректор.
– Они настоящие. И они очень милые, ну посмотрите сами!
Мохнатка как всегда ластилась к лицу, как кошечка, а блошки прыгали с ладони на ладонь задорно поджимая лапки.
– Сандерленд, из-за этих милых паучат вас могут лишить жизни! И меня, как сообщника. – добавил он, подумав. – Если я вас сейчас конечно не сдам.
Я подтянула под себя залитую спиртом пятку и виновато уставилась от ректора.
– Вы же не сдадите, господин Ротенбергский?
– Сандерленд! – строго произнес Кристиан, – Я старше вас на столько, что мог бы теоретически быть вашим отцом, правда ранним отцом, но не суть. В общем, были бы вы моей дочерью, я бы высек вас ремнем!
А теперь черед краснеть настал у меня. Просто я вдруг явственно представила себе эту картину, и стало почему-то жарко. Очень жарко.
– И сек бы вас каждый день, пока всю дурь бы не выбил! Вы что творите вообще? Вы думаете, вам шутки и баловство с рук всегда сойдут? Вы думаете, что придет ваш отец, положит в Академии новую плитку меж газонов и все уладится? Тогда откройте уголовный кодекс нашего Королевства и прочтите, какое наказание следует за хранение воплоскурьих яиц в городе!
– Но… – произнесла я так же виновато, – у меня нет яиц… они сразу вылупились!
– Это еще хуже, Дейзи! – вдруг назвал ректор меня по имени и подался ближе к моему лицу. – Мне жалко вас! Вы – молодая красивая девушка и вы губите не только себя, но и всю Академию!
Он протянул ладонь и поправил выбившуюся прядь с моей щеки, заложил ее за ухо, а я вся вновь мурашками пошла от этого простого, но такого интимного прикосновения.
– Надо избавиться от пауков! Прямо сейчас! В гостиной комнате есть камин. Я наколю дров, растоплю его и мы сожжем компромат. Пепел никто не сможет идентифицировать, мы развеем его, а я… я буду молчать. И вы молчите! Это единственный выход, иначе смерти вам не избежать!
Я отшатнулась от него, от его речи. Мохнатка испуганно забилась мне в затылок тихонько попискивая слово «мама» на разные лады. Я сняла ее на ладонь и приласкала мохнатую головку.
– Они мне как дети! – всхлипнула я. – Я не могу так поступить с ними! Вы слышали? Они меня мамой называют!
– Я сам Дейзи. Всё сам сделаю! – горячо уверял меня ректор. – Другого выхода нет!
– Нет, не отдам, – первые слезы скатились с моих глаз, – Что хотите делайте, не дам паучат в костер!
Я горько плакала, слезы беззвучно лились из моих глаз. Паучата тихонько и жалобно попискивали, лезли к лицу. Они не могли понять, что происходит. Бедные невинные малыши. За что их в костер? Они и мухи не обидят сейчас, правда всех ос в районе ректорового дома сожрали, но так это только на пользу всем! Они не виноваты, что Дамиан притащил яйца в Академию и активировал их своими клетками, будь они не ладны! Виноваты люди, а не эти крохи!
– Дейзи…
– Ы-ы-ы… – ревела я в три ручья.
– Мама, мама… – пищали блохи.
И ректор, застывший в полной растерянности от этой картины.
– Кто еще знает об их существовании, – наконец справился с растерянностью Кристиан.
– Морга-а-ан… – проплакала я, – и Дамиа-а-ан, это он принес яйца-а-а, чтобы мне подложить во время практики, и чтоб меня Воплоскуры наверняка сожра-а-али ы-ы-ы.
Сопли, слезы, слюни, все перемешалось на моем лице, но мне было так горько и обидно, что внешний вид мой меня не волновал.
– Дризли! – прошипел Кристиан в негодовании, – Не свинью вам подложил этот мелкий засранец, Дейзи, а целого Воплоскура!
– Дейзи, вам опасно находиться в Академии!
Только что господин Ротенбергский совершил то, от чего мог запросто не только лишиться звания ректора, но и надолго подмочить себе репутацию, а заодно и карьеру. Но он это сделал. Ради меня сделал. Воспользовался телепортом чтобы переместить нас из своей спальни в мою комнату в общежитии. Делать это, особенно после демагического взрыва было чревато разными последствиями, вплоть до нового взрыва, но оценив соотношение «риск/польза» от действия, ректор склонился, что телепортация в нашей ситуации была просто необходима.
По другому мы никак бы не смогли проникнуть ко мне в комнату, а это судя по всему было ректору зачем-то надо.
– Я могу уехать к родителям… вот только туда сразу же явится Кирбиан, а я не хочу его видеть, господин ректор, не хочу! Вдруг он захочет брак досрочно консумировать?! Я не переживу этого!
– Тише, Дейзи! – шикнул на меня Кристиан, – Успокойтесь. К родителям вам нельзя. Воплоскуров могут заметить что тут, в Академии, что у вас дома. Вам надо спрятаться там, где пустынно и нет ни души. Всего на неделю, пока мы не отправимся на практикум в горы. А там, я надеюсь, вы расстанетесь со своим выводком, вверив их в руки настоящих родителей.
– Ну, там-то конечно расстанусь, – я с сомнением покосилась на спящих малышей.
Привыкла к ним уже. Прикипела всей душой! Но малышам лучше со своими, с этим не поспоришь. А себе можно завести других питомцев, не таких экзотических. И из-за которых я не буду ожидать смертной казни каждую секунду.
– Сложите вещи, Дейзи, соберите все необходимое. И записку для Морган тоже напишите. Думаю, никто кроме нее не станет интересоваться тем, куда вы подевались прямо перед практикой.
– А Дамиан? – переспросила я. – Преподаватели?
Кристиан поморщился, словно от зубной боли. Но, потом, лицо его просияло.
