– Дамиан в курсе о ваших хм… блохах?

– О да! – злорадно ухмыльнулась я. – Я ему еще и про глистов невзначай взболтнула.

– Отлично! – улыбнулся Кристиан. – Напишите Морган, что едите к родителям, но чтобы ни у кого не возникало вопросов по поводу ваших незапланированных каникул, пусть она всем ненавязчиво растреплет о некоей лекарне при монастыре, где отварами горных трав врачуют кишечных и кожных паразитов. Я усилю эти слухи. Надеюсь, до ваших родителей эта «правда» не дойдет, не то, не ровен час и они отправятся на поиски сего «чудо» госпиталя.

– Какой вы умный, господин Ротенбергский! – искренне воскликнула я, глядя на него, как на необыкновенное чудо.

– Всё потом, Дэйзи, – смущенно проговорил Кристиан и щеки его, в который раз, слегка порозовели под аккуратной бородой – собирайтесь быстрее. Рассвет уже через несколько часов и хорошо бы нам добраться до места под покровом ночи.

– А куда мы поедем? – пришло в голову наконец поинтересоваться мне.

– В лесу Забвенья у меня есть заброшенное поместье. Ну как заброшенное? Я бываю там несколько раз в месяц, поддерживаю чистоту, лечу нервы от очередных студенческих пакостей…

Упс… Вот тут мне стало стыдно. Наверно господин Ротенбергский и от нас с Морган там подлечивается…

– Остаток недели вы проведете там. А оттуда сразу на практикум.

– У нас все получится? – с сомнением, и даже страхом переспросила я.

Кристиан подошел ко мне, положил свои горячие ладони на мои предплечья, и глядя на меня мерцающим в темноте манящим взглядом хрипло произнес:

– У нас все получится, Дейзи. Раз я взялся выручать девушку из беды, я ее выручу. Слово герцога, и… слово мужчины.

***

Я написала записку для Морган, оставив ее под подушкой. Она должна догадаться о чем-то подобном, как только поймет, что я куда-то делась. Уже пару раз мы держали с ней связь аналогичным образом, значит и в этом случае она должна сработать.

С собранной сумкой мы переместились обратно к ректору.

– Оставьте ее тут, я привезу вам завтра.

– А почему с собой нельзя взять? – честно говоря, глаза мои слипались, и поэтому я уже плохо соображала, что к чему.

Хорошо, что господин Ротенбергский сохранял ясность рассудка и демонстрировал мне свою решимость, иначе я даже не знаю, чем бы это все могло закончиться.

– Потому что поскачем на одной лошади. Я укрою вас своим плащом, чтобы никто не увидел, вам повезло, что вы мелкой комплекции, и прижавшись ко мне должным образом, никто вас не заметит. У стражников не должно возникнуть вопросов.

– Поняла, господин Ротенбергский!

– Тогда за мной! – ректор активировал телепорт прямо в конюшню. – Запрыгивайте!

Ректор осторожно вывел коня, погладил того по жилистому крупу и что-то нашептал ему в ухо ободряющее, потому как беспокойное ржание тут же прекратилось. Кристиан помог мне забраться в седло, тут же расположился рядом.

– Прислоняйтесь ко мне. Обхватите ногами за талию, вот так!

Всем телом я прильнула к твердому как гранит, натренированному торсу Кристиана. Вдохнула его ни с чем несравнимый аромат чистого мужского тела и горьковатого парфюма. Мозг уехал окончательно.

Паучки сонно закопошились прямо поверх живота, в котором летали бабочки от близости ректора, а я пристроила голову у него на груди, обвила руками его грудную клетку, но так и не смогла сомкнуть рук на его спине, слишком она была широкой.

Господин Ротенбергский полностью укутал меня своим плащом, с головой, отрезая от всего внешнего мира. Лошадь тронулась, а я вцепилась в ректора еще сильнее.

– Дейзи, сейчас поедем около охраны. Ни слова. Ни шевелитесь.

– Да, Господин ректор! – произнесла я, а у самой сердце заполошилось от всего происходящего.

Кристиан нащупал мою голову сквозь ткань плаща, погладил меня пытаясь успокоить.

– Не волнуйтесь!

У самого же, несмотря на все попытки расслабить меня, сердце так же учащенно стучало в необъятной груди. Мужчина явно волновался не менее моего. Ведь если прикинуть, рискует он сейчас наравне со мной. И если попадемся, и вскроется правда о воплоскурах, то казнят обоих!

Послышался топот тормозящих копыт и кряхтение стражника Академии.

– Доброй ночи, господин ректор!

– Доброй, Грейв! – спокойно ответил Кристиан, а его бархатный голос глубокой вибрацией отозвался в моем теле.

Красивый голос, потрясающий, хриплый, низкий, бархатный. Недаром заслушивалась его иногда на лекции, и вместо материала слышала только звуки, интонацию, тембр…

– Куда это вы на ночь глядя? Давайте Курбука подниму, чтобы сопроводил вас. Ночью около лесов Забвенья неспокойно…

– Не беспокойтесь! – осадил не в меру любопытного стражника Кристиан, и пошевелил бедрами подо мной.

Я покраснела, потому что стало щекотно и приятно причем в таком месте, о котором приличным девушкам лучше не знать.

– Забыл кое-чего когда ездил сегодня в город. Съезжу заберу, – невзначай бросил ректор, и потерся ощутимее. – Быстро обернусь!

Грейв с кряхтением отворил половинку тяжелых ворот, выпуская коня ректора за пределы Академии.

– Смотри, как зачесалось в одном месте у ректора, – послышалось едва различимое ворчание старика, – аж в седле ерзает. Да, молодой мужик, жены нет, все понятно. Сам в его годы, э-э-эх!

Кристиан пустил коня галопом по пыльной обочине пустынной темной дороги.

– Прекратите, Дейзи! – потерся он в третий раз, прикрикивая на меня.

А я что? Я ничего.

– В чем дело, господин ректор?

Кристиан усилил галоп, Академия осталась далеко позади, вдоль дороги потянулась густая растительность леса.

– Прекратите меня трогать! – как рявкнет на меня мужчина.

– Я… э, я просто держусь за вас, я не трогаю! – обиделась я, разжала хватку ногами, и руки опустила вдоль тела.

Ну и чуть не съехала из седла в придорожную пыль.

– Вы можете держаться за ДРУГОЕ место???!!! – рыкнул он, чудом поймав меня в последний момент за шкирку.

Спешил лошадь, втянул меня обратно в седло и повернул коня прямо в чащу леса, где за плотным рядом диких деревьев дорога не проглядывалась вообще. Ректор вытащил меня из-под плаща, наверняка распаренную, раскрасневшуюся от жара его тела, и от стыда за его обвинения. Наверняка я была растрепанной в тот момент, но в глазах ректора читался интерес ко мне, не смотря ни на что. Он смотрел на меня так пронзительно, будто съесть хотел. Словно выбирал самый лакомый кусочек, с чего бы начать.

А потом чернота в его глазах сокрыла белки под собой и он поцеловал меня… Снова жадно вторгся в мои губы, завоевывая пространство языком. Это был требовательный, протяжный поцелуй и я… то есть не совсем я, а мое тело… откликнулось на него. Вся эта ситуация с его непозволительной близостью, с его желанием вытащить меня из беды, из передряги, бессонная ночь, полная приключений и треволнений как-то подействовали на меня, отключая мозг напрочь, и я раскрыла губы, чтобы ответить на этот совершенно фантастический, улетный поцелуй.