– Мисс Фаллен, уберите плед и встаньте вот сюда, в центр. – голос Кристиана Ротенбергского был лешен каких-либо эмоций.

Морган отдала мой пледик с мишками и прошла к небольшому возвышению, замерла на нем в ожидании. Я же, пользуясь тем, что пока никто на меня не смотрит, скинула сюртук ректора, чтобы у преподавательского состава не возникло лишних вопросов ни ко мне, ни к начальству.

– Стойте ровно, не шевелитесь. – Жабелла поджала губы в презрительном жесте.

Господин ректор произвел несколько пассов над Морган, поводил руками в близи нее, и удовлетворенно кивнул:

– Ничего противозаконного осмотр не выявил, вы может быть свободны, мисс Фаллен.

– Благодарю вас, господин ректор, – Морган кокетливо стрельнула в него быстрым взглядом и прищурилась, – господин ректор, а можно вас?

Ректор недовольно отвернулся от нее.

– Ну пожалуйста, буквально на одно мгновение? – захлопала она ресницами и молитвенно сжала ладони.

Я уставилась на подругу в ужасе: что она творит?

– Ладно, у вас пять секунд.

Кристиан, видимо решил не строить из себя противного вредного ректора и отошел с Морган на какое-то расстояние от нас.

Я не могла слышать, о чем шепчет Морган едва ли не в ухо мужчине, но увидела, как он прервал поток ее слов, резко разогнувшись и выставив перед собой руку.

– Я в курсе. – прочла я по его красиво очерченным губам и была окликнута Жабеллой.

– Пройдите сюда, Сандерленд!

Теперь очередь стоять на постаменте дошла до меня. Вот сейчас-то мне хана и наступит. Не думаю, что Морган могла бы его переубедить, а уж ее уверенность в том, что он к ней как-то по-особенному относится, выглядела для меня и вовсе по-детски, наивной и смешной. Недаром ректор был так ласков в последние минуты, даже сюртука своего не пожалел – перед гибелью-то.

Кристиан подошел ко мне близко. От него пахло так же как от его вещи, очень приятно, так что, втянув его запах, у меня пошли мурашки по коже. Он деланно равнодушно вскинул руки, начиная осмотр с макушки. Мое сердце ушло в пятки, как и душа.

Кристиан начал медленно спускать ладони вдоль моего тела, повторяя его очертания, его контур, не касаясь. И я почувствовала магию. Она теплой волной обволакивала меня, согревала, точно кокон из мягкой ваты, или теплая ванна, наполненная нежным пенным раствором. Мне стало жарко. Жар коснулся моих щек, едва тронув губы, он обжег их. Я приоткрыла один глаз и увидела, как Кристин смотрит на мои губы пристально и неотрывно.

Пожалуйста, не смотри ниже! – умоляла я его, потому что паучки мои забились на спине и жалобно дрожали, как котята, видимо чувствуя мое состояние и волнение.

Но жар резко сошел на нет. Кристиан быстро просканировал руками ниже, но я уже не чувствовала никакого постороннего присутствия магии.

– Чисто! – объявил он, отворачиваясь от меня. – Мисс Сандерленд, можете возвращаться к себе!

Это что такое сейчас произошло?! Ректор не стал проверять меня? Кристиан Ротенбергский решил мне помочь? Он увидел что-то и не стал открывать правды? Или не захотел видеть? Столько вопросов и ни одного ответа!

– Идите, мисс Сандерленд, – с нажимом приказал Кристиан, выводя меня из ступора, – и вещь свою не забудьте – указал он подбородком на сиротливо оставленный в стороне сюртук.

– Благодарю! – хрипло выдавила я из себя.

Подобрала ректорский сюртук и задала такого стрекача с плаца, будто за мной уже гналась городская полиция с намереньем сжечь на ближайшей площади.

– Морган! Морган!!! – хватала я подругу за локоть, – Он не стал меня проверять!

– Вот видишь! – покровительственным тоном выдала она, загадочно улыбаясь, точно у них с Кристианом образовались личные тайны.

– Что ты ему сказала?! Отвечай!

– То, что помогло тебе избежать наказания, – усмехнулась плутовка.

– Нет, ответь нормально! – потребовала я в нетерпении.

– Я сказала ему, – хохотнула моя защитница, – что у тебя глисты! Ну не молодец ли я?!

***

Всю первую пару я ерзала на жесткой скамье. Мне не давал покоя тот самый вопрос: увидел ли ректор моих паучат и сделал вид, что их нет, либо не стал смотреть вовсе?

Кристиан Ротенбергский периодически поглядывал на меня как-то странно, хотя после заявления Морган, о том, что меня вдобавок к блохам мучают глисты, то мои ерзанья можно было принять и за их активность.

Пара у нас проходила общая, с четверокурсниками в одной аудитории. Мой будущий деверь, очень тихо кляня меня на все лады ожесточенно почесывал макушку, руки, ноги через ткань брюк, шкрябал по шее до царапин.

Но мне было его ни сколечки ни жаль. Именно из-за него по сути, я натерпелась столько страху утром на плацу. И из-за него приходится признавать себя блохастой, точно уличная собачка, да еще и с глистами! Так что пусть мучается, пусть воображение подсовывает ему новую чесотку, причем во всех местах!

– Дейзи! Хватит ерзать! – шепнула мне Морган, – Ты заметила?

– Что именно?

– Как он смотрит сюда? – Морган выглядела очень довольной, даже спину распрямила, заняв выгодный для себя ракурс.

– Кто смотрит, Дамиан?

– Да какой Дамиан, ты хоть о ком-то другом можешь думать? Кристиан на меня пялится, всю лекцию!

Я посмотрела на ректора, мирно вещавшего что-то у доски. Так, надо бы и на учебе сконцентрироваться, а то сейчас спросит что-нибудь, а я где-то в космосе летаю. И тот, обводя взглядом аудиторию, встретился со мной глазами. Я отрицательно покачала головой, сделав испуганные глаза, мол не спрашивайте меня, не позорьте.

Удар колокола был музыкой к нашим переглядываниям. Кристиан позвал меня кивком головы.

– Морган, ты иди, меня ректор попросил задержаться, – шепнула я подруге.