по которому вода медленно стекала в почти под завязку заполненную десятилитровую бутыль, похожую на ту, что Дикая взяла с собой в лес.

Отставив почти полную бутыль в сторону и плотно закрутив её, Тринидад подставила под колышек пустую бутыль и дважды проверила её устойчивость.

– Источник слабый, – заметила я.

– Чистый и единственный, – добавила Дикая. – Других источников я так и не нашла за всё время своего пребывания в Паддоке, – с этими словами она протянула руку за невидимую мне сторону камня и вдруг вытащила из-за неё литровую бутылку, наполненную водой лишь на восемьдесят процентов. – Десять литров набегает за сутки. На обратном пути заберём полную бутыль и перенесём её в Паддок, в следующий день вернёмся сюда с пустой бутылью и заберём уже полную эту. Чтобы не расходовать жизненно важную для обитателей лагеря воду, охотникам лучше пить в лесу, – с этими словами она перелила воду из бутылки в свой термос. – Термос только один, так что если захочется пить – маякни мне.

– Давай сейчас.

Она протянула мне термос.

Пока я пила, я заметила, с каким напряжением она прислушивалась к округе и вглядывалась в кусты. Как будто целенаправленно искала что-то определённое и с облегчением не находила искомое. Я же привыкла видеть её самоуверенной, так что её напряжение заметно нервировало меня.

День только начался, а мне уже было не по себе перед его продолжением.

– Всё в порядке? – протянув термос обратно Дикой, решила уточнить я.

– Если заметишь что-то странное, не забудь дать мне знать до того, как станет поздно, – с этими словами забрав термос из моих рук, Дикая уверенно зашагала вглубь леса.

Что значит “поздно”?..

Сжав свой лук ещё крепче, я поспешно последовала за своим проводником.

Глава 14.

До полудня оставалось немного. Солнце всё же появилось и хотя подсвечивало своими обрывками выпуклые кочки мха, неровные участки стволов деревьев и качающиеся от лёгких дуновений ветра кроны, его всё равно не хватало. И тем не менее чем светлее становилось и чем дальше мы заходили, тем свободнее чувствовала себя Дикая, а вместе с ней незаметно послабляла силу своего напряжения и я.

Мы шли по заранее намеченному Дикой маршруту: проверяли установленные ею накануне силки, но пока что все они были пусты. В напряженном молчании мы провели уже около пяти часов. До сих пор я даже не подозревала, что немногословную меня способен кто-то перемолчать, но Дикая смогла – я первой решила попробовать немного поговорить:

– На первый взгляд лес как лес, если не учитывать нескольких пород деревьев и пару мелкокалиберных растений, которых я прежде не встречала.

– Ты запоминаешь обратный путь? – отстранённо отозвалась охотница.

– Думаешь бросить меня здесь и опасаешься, что я смогу отыскать путь назад?

– Ещё не один ходок в лес не отыскал путь назад самостоятельно. Не льсти себе мыслью о том, будто сможешь справиться с тем, что другим не под силу.

– Раз под силу тебе, значит мне и подавно.

Дикая шла впереди, поэтому я не увидела её ухмылку, но я услышала её. В ответ на моё утверждение она решила промолчать, после чего я решила продолжать говорить:

– Яр сказал, что чем больше людей набирается в Паддоке, тем усерднее тебе приходится охотиться, а значит дольше оставаться в лесу. Это логично.

– И что же?

– Лишь десять выживших без учёта тебя и меня. Статистика не вдохновляющая. Тридцать восемь человек не вернулись из леса, в который заходили в компании с тобой. И вот я думаю… – я слегка отстала от неё. – Не ты ли всех их порешила? Ведь прокормить всех в одиночку нереально.

Она вдруг остановилась и, спустя пять секунд, обернулась. Моя рука заметно сильнее сжала лук.

– Классная идея, Отмороженная. Если когда-нибудь захочу её реализовать, обязательно начну свою карьеру сумасшедшего маньяка с тебя.

После этих слов она вдруг опустилась на одно колено, запустила правую руку в густой куст и внезапно вытащила из него окровавленную, порванную в двух местах верёвку.

– Десятые силки пустые, третьи порваны. Ты не приносишь мне удачу, Отмороженная, – охотница тяжело выдохнула. – Обычно хотя бы один из десяти срабатывал, – с этими словами она выдрала из кустов остатки верёвки. – Подойди сюда.

Ослабив сжатие лука, я подошла к ней и опустилась рядом на правое колено. Пригнув ветки куста, она начала выгибать из них дуги до тех пор, пока не сделала искусный силок, после чего одним преднамеренным и лёгким движением вдруг разрушила его.

– Повтори, – она указала пальцем на удобную ветку.

У меня не получилось повторить. Ни с первого, ни с десятого раза. И хотя Дикая учила меня достаточно терпеливо, она первой решила остановиться:

– Достаточно. Будешь набивать руку в лагере.

– Подожди. Я не имела дело с такого рода силками, но я умею делать другие, – я взялась за порванную верёвку и из её остатков ловко смастерила петли, и закрепила их при помощи веток. Хмыкнув, Дикая разобрала мою работу и без особенных проблем повторила её. Меня её удача первой же пробы немного задела, но я решила не сосредотачиваться на этом.

– У тебя в рюкзаке есть немного веревки, на три-четыре ловушки хватит, – невозмутимо посмотрела мне в глаза Дикая, уже замаскировав палой листвой свою последнюю работу. – Я буду делать свои силки, а ты делай те, которые умеешь.

Договорив эту инструкцию, Дикая вдруг резко замерла, при этом смотря мне за спину. Я, на всякий случай, посмотрела в противоположную сторону, после чего мой взгляд скользнул по разорванной, окровавленной веревке, с которой кто-то явно безжалостно сорвал нашу добычу.

– Здесь водятся крупные хищные звери? – полушепотом уточнила я.

– Хуже.

– Хуже хищного зверя только человек, – в голове всплыли воспоминания о трапперах и тех зверствах, которые они творили с Неуязвимыми.

В ответ на последний мой вывод Дикая неожиданно неоднозначно повела одной бровью.

Что, серьёзно?!.. В лесу есть люди?!.. Но если они не обитатели лагеря, тогда о ком идёт речь?!..

Прежде чем я успела выпалить серию этих и других сопутствующих вопросов, моя собеседница в очередной раз неожиданно резко выпрямила спину и, замерев, поспешно прошептала требовательным тоном:

– Заткнись-ка…

Вместе с тем, чтоб заткнуться, я ещё на всякий случай и замерла. Мы прислушивались с минуту. Возможно, где-то очень далеко слышалось шуршание веток, но это было очень далеко. Возможно, причиной этого звука мог быть ветер. По истечению минуты эхо шороха перетекло в ничто.

– Поднимайся. Уходим, – она шлёпнула меня по плечу уже вытащенной из её колчана стрелой.

Следующий час мы продвигались вглубь леса в гнетущем молчании