Мой рот наполняется слюной, когда я скольжу взглядом вниз к его поясу.

— Даже не думай об этом, Хантер. — Он подмигивает мне, и я хихикаю, как школьница, которой, я уверена, он меня помнит. — Я здесь исключительно в дружеском качестве.

— Знаю и я действительно ценю это. Ты… хм… — Мои щеки пылают, когда он сбрасывает джинсы и ныряет ко мне. — Ты выглядишь очень хорошо.

— О, теперь ты стесняешься меня, Кексик?

Свернувшись калачиком у его бока, я зарываюсь лицом ему в грудь в попытке скрыть тот факт, что мое лицо горит.

Леон обнимает меня, крепко прижимая к себе, и я прижимаюсь к нему в ответ. Он на удивление спокоен, демонстрируя свое крепкое мускулистое тело.

— Тренер Батлер чертовски усердно с нами работает, — признается Леон. — Мой чертов брат тоже безжалостный.

— Это то, о чем ты думал? — спрашиваю я, глядя в темноту комнаты, когда ровное биение его сердца под моим ухом заставляет меня задуматься.

Страх, охвативший меня при первом стуке в дверь, давно исчез.

Может случиться все, что угодно, и я без сомнения знаю, что Леон защитит меня.

Лука всегда был полностью одержим игрой. Конечно, футбол был мечтой и Леона, но он не был так предан игре, как Лука.

Лука всегда жил и дышал игрой, в то время как Леон видит другие вещи. Он глубже, умеет скрывать свои чувства и удерживает свои стены почти для всех. За все эти годы я видела, как он впускал только пару человек, и благодарна, что являюсь одной из них. Потому что человек, которого он прячет за этими стенами, по-настоящему прекрасен.

— Да, наверное.

— Вау, а почему наверное? — спрашиваю я, проводя пальцами по его ребрам.

— Ну, не знаю. Это действительно тяжелая работа, но выигрыш того стоит.

— Выигрыш в виде толпы обожающих девушек?

Леон хихикает.

— Конечно, не могу жаловаться, но это не совсем то, о чем я говорил.

Он никогда не был из тех, кто выставляет свои отношения напоказ, как Лука. Леон всегда был немного более разборчив в девушках. Могу только предположить, что сейчас то же самое.

— Хватит обо мне. Что вызвало печаль в твоих глазах, Кексик?

Это старое прозвище согревает меня изнутри, но не думаю, что смогу добровольно поделиться своими печалями. По крайней мере, не сейчас. Боль все еще слишком сильна.

— Я… я не могу, Ли.

Обхватив меня другой рукой, он крепче прижимает меня к себе.

— Спи, Кексик. Ты выглядишь измученной.

Мне не нужно повторять дважды, потому что не проходит и двух минуты, как мое тело поддается покою, в котором нуждается.

* * *

Находясь в безопасности в объятиях Леона, я спокойно сплю всю ночь.

Часть меня ожидала, что Леон выскользнет из кровати, как только я усну, но, когда на следующее утро, в бог знает какое время, раздается необычный звонок, я обнаруживаю, что ошибалась, потому что все еще прижимаюсь к его горячему телу.

И я имею в виду «горячему» в буквальном смысле, потому что мне чертовски жарко с ним в этой маленькой кровати.

— Который час? — Мой голос звучит хрипло и глубоко, когда я пытаюсь отстраниться от него.

— Пять утра.

— Пять утра, — эхом отзываюсь я. — Какого хрена у тебя будильник на пять утра?

— Тренировка.

— Жесть.

— Ты даже не представляешь, Кексик.

На моих губах появляется улыбка, когда он целует меня в лоб и поднимается с кровати.

Искушение еще раз взглянуть на его тело вблизи слишком велико, и я приоткрываю глаза.

В комнате все еще темно, но света, проникающего из-за приоткрытых штор на окнах, достаточно, чтобы показать мне резкие линии и твердые плоскости его тела. И есть одна его часть, которая определенно выпирает, когда я провожу взглядом по передней части парня.

— Я знаю, что ты пялишься, Летти.

— Нет… я… я не…

Он смеется надо мной, засовывая ноги в джинсы и подтягивая их.

Сев в постели, я натягиваю одеяло до подбородка и продолжаю наблюдать за ним. Теперь, когда Леон знает, можно делать это в открытую.

— Ты красивый, знаешь это, да?

— Снаружи, может быть.

— Ли, — отчитываю я. — Ты один из самых добрых и милых людей, которых я знаю.

— Я позволяю тебе видеть только то, что хочу, Кексик.

— Чушь собачья, Леон. Я вижу тебя настоящего.

Я догадываюсь, что парень что-то скрывает, и боюсь, что это может быть что-то темное, с чем он отказывается иметь дело. Но что бы это ни было, это не меняет того, кем он является. Хотела бы я, чтобы Леон это принял.

— Я тоже тебя вижу, Лет. И тебе нужно поговорить. Что бы это ни было, оно пожирает тебя заживо.

— Кто бы говорил.

— Это другое, — настаивает он, натягивая толстовку.

— Нет, это не так. Давай заключим сделку. — Леон замирает и смотрит на меня, на его лице мелькает страх перед тем, что я, возможно, собираюсь сказать. — Когда будешь готов поговорить, приходи, и мы сможем все обсудить. Выложим наши истины на стол.

Его губы приоткрываются, но в течение нескольких секунд парень не произносит ни слова.

— Вау, применяешь тяжелую артиллерию, да?

— Око за око, большой мальчик.

— Хмм… Я беру сиськи, Кексик.

— Ты идиот. — Я смеюсь, когда он сокращает расстояние между нами.

— О, не притворяйся, что это было не весело.

Его слова возвращают меня на несколько лет назад к тому, о чем мы поклялись никогда больше не говорить.

— Вы нарушаете правила, мистер Данн?

— Они были созданы для того, чтобы их нарушили, Кексик. — Он опускается и целует меня в губы.

Мое сердце замирает от этого движения. Я привыкла к тому, что братья Данн были очень нежны со мной, так было всегда, но я не могу отделаться от ощущения, что в этом простом поцелуе есть что-то большее.

Но, как и почти все остальное в моей жизни, я запихиваю эту мысль глубоко в коробку, внутри которой скрываются трудности, с которыми мне приходится иметь дело.

— Спасибо за сахар.

Я хихикаю, пытаясь скрыть, что на самом деле чувствую, когда Леон идет к двери.

— У тебя сегодня утром занятия?

— Эм… — Я ломаю голову над тем, какой сегодня день, не говоря уже о том, какие у меня могут быть занятия. — Да, кажется, психология.

— Хочешь, я тебя провожу?

— Все в порядке. У меня есть Элла, — говорю я, но тут же жалею об этом, потому что мне бы очень хотелось увидеть ее реакцию, если бы один из близнецов пришел за мной, чтобы просто проводить на занятия.