Шрифт:
Закладка:
14
На следующий день Касуми начала действовать. Прежде всего стоило привлечь на свою сторону Тиэко. Накануне, когда они встретились на занятиях, она не сказала, что получила предложение руки и сердца: внутри ворочалась тревога, и казалось, новость будет не ко времени. После визита к невестке Касуми смогла выстроить подробный план боевых действий.
Дела университетов шли успешно: женский университет, где училась Касуми, приобрел участок на возвышенности за основным зданием, и там уже возводили новый бетонный пятиэтажный корпус. Работы по закладке фундамента были в самом разгаре, грузовики с бетонной смесью, сменяя друг друга, медленно вползали на холм. Рабочие с грохотом бросали смесь в тачки и везли к стройке.
Прежде здесь была усадьба аристократа – разрушенная во время войны, она долго оставалась в руинах, так как очередной владелец ждал, когда поднимется цена на землю. Прежнюю ограду уже снесли, на краю засыпанного гравием двора находилась старая искусственная горка: этот прелестный уголок, к счастью, был защищен от постоянного строительного шума, поэтому оказался идеальным местом для тайного разговора. Беспокоили только любопытные взгляды, которые порой бросали на девушек рабочие.
Касуми и Тиэко условились обо всем заранее, запаслись бутербродами, пепси-колой и пришли сюда в обеденный перерыв. Девушки с другого факультета опередили их и уже устроились рядом с горкой, но за шумом стройки голоса было не расслышать, и Касуми, успокоившись, приготовилась говорить.
– Компания, похоже, с пищевого факультета. Вот отстой, – заметила Тиэко.
– Вечно говорят о калориях и витаминах, и из всех факультетов они самые наштукатуренные. Не удивлюсь, если у них и в пудре витамины.
– У нас нет времени обсуждать других, – перебила ее Касуми и рассказала о позавчерашних событиях в парке.
– Когда это было? – немедленно спросила Тиэко.
– Позавчера.
– А почему ты вчера молчала? Мы же с тобой виделись, и ты мне ничего не сказала.
– Извини. Вчера я…
– Так почему? Не строй из себя дурочку.
– Не сердись. Ты на катке меня дразнила «влюбилась, влюбилась», вот я и молчала – думала, скажешь: «Я же говорила!»
– Да? Тогда понятно. Прощаю, – легко согласилась Тиэко.
– Но дело касается твоего троюродного брата. Что ты думаешь насчет нашей женитьбы?
– Я решительно против, – категорично заявила Тиэко.
Хотя Касуми предвидела такой ответ, она все же удивилась: почему-то она считала, что Тиэко с ней согласится.
– Вообще-то, мне полагается радоваться, что троюродный брат женится на моей лучшей подруге. Но Кэй-тян тебе не подходит, как друг говорю. Лицемер, прожигатель жизни; как любовник, может, и хорош, но муж из него никакой. Всю жизнь будет таскаться за юбками.
Касуми огорчила черствость, с какой подруга подтвердила ее худшие опасения, но следующие слова Тиэко окончательно повергли ее в уныние:
– Ты просто не знаешь, что это такое, когда муж ходит на сторону. Посмотри на моего папу. Что он сделал с семьей…
Обе в молчании глядели на учебный корпус, университетский двор, городской пейзаж за ними, линии электропередач железной дороги. В углу двора играли в волейбол. Мяч блестел на солнце. Сверкали белые бедра подпрыгивающих девушек. Ветер раскачивал яркие блестящие листья высоких тополей, какие обычно растут в каждом школьном дворе.
– Ну и что твой папа? Что ты к нему чувствуешь? Оттого что он бабник, ты же не перестала его любить?
– Ну-у… – Тиэко тихо вздохнула. – Да. Значит, у нас одна и та же судьба.
Это было явным преувеличением, и Касуми рассмеялась.
Но убедить Тиэко ей не составляло труда. Вдобавок Касуми видела, что мужчину делают несчастным как раз такие слабовольные, нерешительные женщины, как ее подруга. У Тиэко уже полтора года отношения с любимым человеком, Тосио, с которым они до сих пор даже не поцеловались, а она встречается с Маки, мечтает о жаркой страсти, однако и ему ни разу не позволила себя поцеловать. Старается вести себя целомудренно и правильно, но заставляет страдать двух мужчин. Возможно, это своего рода душевная распущенность, которую она унаследовала от отца.
Касуми раздражало, что Тиэко не чувствует ответственности за свои поступки. Подруга всегда ощущала себя слабой, страдающей жертвой. Плачущей красноклювой кукушкой со сломанными бурей крыльями. Конечно, в этом виновата «семья». Что угодно можно списать на «неудачную семью», но когда Касуми бывала у Тиэко дома, семья без отца не казалась ей такой уж плохой.
– Слушай, я тебя научу, – легкомысленно сказала Тиэко, уплетая покупной сэндвич с тонким, как визитная карточка, ломтиком ветчины. – Вечером встретишься с отцом, и все ему выложи.
– О предложении? Ты что, сдурела? Тут куча проблем.
– Разве? На похождения Кэй-тяна все жаловались. Твой отец запретит ему приходить, может, в должности понизит, да и тебе пригрозит. Конечно, трудно приносить в жертву троюродного брата, но ради лучшей подруги придется. Прикинь! Тебе сразу станет легче.
– Ты, Тиэ, даешь ужасные советы, я просто поражаюсь. Больше ничего не говори. Все, с сегодняшнего дня мы с тобой не знакомы.
Касуми, разозлившись, вскочила. С площадки позади них доносился скрежет вгрызавшихся в гравий лопат.
Как и следовало ожидать, Тиэко последовала ее примеру: Касуми краем глаза видела, как с обтянутых юбкой колен подруги в траву соскользнула бумажная коробка с сэндвичем.
– Не уходи! Прости. Я тебя дразнила, а ты всерьез рассердилась. Я просто тебя испытывала.
– Испытывала? Ладно. Ну что, ты на моей стороне?
– Угу, – округлив глаза, послушно кивнула Тиэко.
Затем они принялись обсуждать тайные меры, которые следует принять, чтобы Касуми и Саваи могли пожениться. Касуми, положив на колени тетрадь для лекций, крупно написала пункты плана:
1. Помешать расследованиям отца.
2. Во всем контролировать действия Кэй-тяна.
И добавила вслух:
– Сначала нужно заняться этим.
– А что конкретно будем делать? – спросила Тиэко, пристроившись рядом с Касуми, как преданный секретарь, и через ее плечо заглядывая в тетрадь.
– Второй пункт поручаю тебе. Если я буду руководить, то надоем ему до свадьбы и он меня возненавидит. Первым пунктом займусь сама. Кэй-тян крутил с женщинами, не сообщая им ни своего имени, ни адреса, – думаю, за ним вряд ли проследят. Еще расследование по поводу его семьи… Семья известная, здесь беспокоиться не о чем. Но меня тревожит та девушка из магазина на Гиндзе, которая угрожала покончить с
