— Я хотел узнать, а как ты собираешься вернуться на Землю? — спросил я у своей космической подруги, которую после визита к доктору можно было считать женой.

— Регулярным рейсом, который вывозит избранных, — ответила она на ходу.

Мы спешили. Айрис периодически переходила на бег. Ее тревожность передавалась и мне. Мрачная гнетущая обстановка только способствовала ее усилению.

— А нас туда возьмут?

— Я над этим работаю.

Мы поднялись на лифте вверх. Нам показалось, что троица мужчин, стоявшая перед открывшимися дверями, ждала именно нас. От страха мы стояли на месте, не зная, как поступить и чего ждать. Их рассмешила наша реакция.

— Что же таких пугливых сюда занесло? — спросил один из них. — А ну, брысь из лифта!

Мы с Айрис выскочили, как по команде и понеслись дальше, не оборачиваясь, слыша смех в спину.

— Без имплантатов чувствую здесь себя беспомощной, — призналась Айрис.

— А долго их ставить?

— Операция длится часа два и несколько суток на заживление. Но я бы не хотела оказаться здесь в беспомощном состоянии. Не, знаю, может док просто подстраховался, а может, решил поиметь гешефт с меня дважды.

— А я бы хотел иметь силу, как у тебя тогда и вычислительные возможности. Суперсемейка, звучит?

— Пока что у меня в голове звучит похоронный марш. Он закончится, как только мы покинем это место.

Мужчина со шрамом, как Цербер, охраняющий вход в загробный мир, не удивился нашему появлению. Айрис, одевая скафандр, старалась не поворачиваться к нему спиной, ожидая подлости. Вопреки ее опасению, мы благополучно оделись и вышли в открытый космос. Тут уже можно было не торопиться. Пользуясь случаем, я осмотрелся. Тело станции, имело форму гигантской летающей тарелки с неравномерно выступающими по высоте деталями на поверхности. От выступов, иногда достигающих нескольких сотен метров, падали четкие ровные тени, оказавшись в которых, наши фигурки исчезали почти полностью.

На обратном пути я почти не замерз. Любопытство поддерживало мой тонус. Айрис прижалась стеклом скафандра к моему стеклу, чтобы я услышал ее. Для пущей конспирации мы использовали радиомолчание.

— Ты знаешь, я уже не та преступница, что была раньше. Когда-то я чувствовала себя своей на дикой территории, а сегодня поняла, что гость, которому некомфортно, и временами страшно.

— Насчет отсутствия комфорта ты права. Мрачновато и холодно. Я рад, что у тебя меняются взгляды. Я бы не смог жить среди такой гнетущей атмосферы.

Дорогу нам снова преградила широкая тень, падающая от прямоугольного выступа, похожего на многоэтажное здание. Мы почти растворились в глубокой тени, едва различая друг друга на расстоянии вытянутой руки. Неожиданно я почувствовал движение со спины. Инстинктивно обернулся и не успел ничего сделать. В лицо ударила вспышка и я отрубился.

Сознание возвращалось вместе с чужими голосами, больно бьющими по вискам, раскалывающейся на части головы. Детали, предшествующие болезненному состоянию медленно возвращались в память. Меня начинал сковывать страх, по большей части из-за судьбы Айрис.

— Айрис, — позвал я ее неподвижными губами.

Горло саднило, чувствовался в нем привкус крови, и было такое ощущение, что оно распухло, как при запущенной ангине.

— А ну-ка выруби его, — услышал я суровый голос. — Очухался раньше времени.

Я снова отключился. Не знаю, сколько я пробыл без сознания, но в следующее пробуждение мое состояние заметно улучшилось. Я открыл глаза и посмотрел по сторонам. В голой девушке, лежащей на соседней кушетке, я признал свою Айрис. Кроме нее и меня в комнате никого не было. Присмотревшись, я увидел на ее теле тонкие шрамы.

— Айрис, — позвал я ее шепотом. — Очнись.

Горло все еще болело, но оьщущение отечности почти пропало. Я сщглотнул, чтобы удостовериться в этом и мне пгоказалось, что в нем появилось что-то иснородное. Попробовал еще раз и еще сильнее убедился в этом. Поднял перед собой руки и увидел, что на них есть следы, оставленные острым лезвием. Я подвигал рукой и вдруг почувствовал, как что-то изнутри помогает мне управлять ею. Страшная мысль, о том, что меня переделали в киборга, посетила меня.

— Айрис, твою мать, очнись, — произнес я громче.

Она вздрогнула и открыла глаза. Посмотрела на меня и улыбнулась.

— Ничего смешного. В меня вживили что-то без моего согласия. И в тебя, похоже, тоже.

Айрис подняла руку и улыбнулась как пьяная, глядя на нее. Прижала ее к себе и резко выбросила вперед, с такой же невероятной скоростью, как раньше, когда в ней были имплантаты.

— Я же говорил.

— Зачем? — спросила она, но скорее у самой себя.

— Я без понятия. У меня еще и в горле какая-то хрень мешается.

— Это заливная горловина для спирта.

— Да ты… а зачем?

— Не знаю. Скоро узнаем, кому это понадобилось. Тебе не больно?

— Почти нет. Непривычно, чувствуется, что внутри меня что-то есть.

— Привыкнешь, если нам дадут время.

— Блин, ты была права, похоже докторишка стуканул куда надо. Чуть-чуть не успели сбежать.

— Да, земные приключения могут показаться нам легким развлечением по сравнению с тем, что нам приготовили. Никто бы не вложился в нашу модернизацию без хорошего барыша. Одно радует, мы оба живы.

— Господи, я теперь не совсем человек, — в моей голове не укладывалось, что моя плоть усилена какими-то искусственными приспособлениями.

— Через неделю ты забудешь об этом, — пообещала Айрис.

— Надеюсь.

Два часа мы лежали и болтали и к нам никто не пришел. Мне наскучило лежачее положение, и я решил сесть. Это упражнение далось мне нелегко из-за сильного головокружения и слабости. Комната закружилась передо мной вместе с Айрис. Минута ушла на то, чтобы все остановилось. А когда это произошло, я внимательнее разглядел себя. Оказалось, что тело мое исполосовано полностью, от шеи и до пяток.

— Зачем это сделали? — произнес я с обидой. — А вдруг они мне кости поменяли, и сердце.

Я приложил большой палец к запястью. Венка часто заколотилась в него пульсирующей кровью.

— Они закрепили нам искусственные мышцы в ноги и руки, возможно еще и в спину. Зуб даю, теперь нас попросят сделать какую-нибудь грязную работу.

— Черт! Надо же было согласиться на твое предложение. Усыновили бы сироток из детского дома и всего делов.