храниться годами. И презентовал Прохору с Агриппиной. Бабушка с дедом это мясо не ели, но принимали с благодарностью и складывали в подполе. Вот они и собрали на той даче все, что только можно было пустить в пищу, а потом перевезли в свою ленинградскую квартиру. Крупы, мука, масло, сухари, которые они закупили, это мясо да высушенные ягоды с травами спасли всех от голодной смерти. И в первую очередь — маленького Егорку. И не только его. Соседями Прохора и Агриппины были муж с женой, оба врачи, которые в первые же дни войны ушли на фронт, а детей своих — мальчика-трехлетку и девочку, которой исполнилось всего полтора годика, оставили на родителей жены. Только в первую же массированную бомбежку по городу дед этих самых малышей погиб, получив множественные осколочные ранения, а его жена слегла с сердечным приступом, узнав о гибели мужа. Агриппина с Лизой, узнав о случившейся с соседями беде, забрали детей и их бабушку к себе. Выхаживали женщину, как могли, но она не справилась с болезнью и умерла через пару недель. А дети так и остались с нашими. Это осенью произошло. А позже Агриппина принесла в дом еще одного малыша, мальчика двух лет. Тоже из их дома, но из другого подъезда, родители которого тоже были на фронте. Бабушка и дедушка, с которыми он жил, умерли от голода, стараясь сохранить внука и отдавая ему свои пайки. Это уже первой блокадной, совсем голодной, страшной и лютой зимой случилось. Мальчик был истощен и изможден до последней стадии, но женщины его вы́ходили. Они смогли сберечь всех деток, хотя их спасительные запасы кончились уже ко второй зиме. Но Агриппина работала в администрации, она же так и оставалась партработником на достаточно высоком уровне. Лиза работала в госпитале и, договорившись с начальством, брала с собой самых младших деток: Егорку и полуторогодовалую Оленьку. А Ерофей работал на заводе. Он там практически и жил на том заводе. Так уставал, что валился после смены на дежурный топчанчик в углу каптерки и спал мертвым сном. Вставал — и снова к станку. Ну, а мальчишек, которые постарше, отдали в садик. Где-то через год и младших в садик пристроили. Представляешь, в блокадном Ленинграде работали садики.

— Я даже не знаю, что сказать, — признался Ладников, испытав от услышанного рассказа душевное потрясение.

— Да никто не знает, что сказать, Ярослав, — поддержала его Софья, глубоко вздохнув. — Любая информация о блокадном Ленинграде, о том, как там выживали люди и что им довелось перенести, вызывает глубокое потрясение, буквально до шока. На себя примеряешь и понимаешь, что вот не знаю, выдержала бы я такое… Ладно! — решительно выдохнула Софья, уводя их обоих от трагической темы. — Мы снова отвлеклись от нашей основной задачи. Хотя не совсем и отвлеклись, — качнув головой, усмехнулась она, — а как раз таки идем по теме. Дело в том, что те двое соседских деток, которых забрали к себе Агриппина с Лизой, понятное дело, стали им такими же дорогими и близкими, как и родные дети. Но у малышей имелись родители. Мама их погибла вместе с госпиталем, который разбомбили немцы, а отец, служивший на другом фронте, получив короткий отпуск, смог прорваться через блокаду и приехать к детям. Он принес три кирпича хлеба, туесок березовых сухарей, пять банок тушенки, чай и даже сухофрукты и шоколад, которые ему всем госпиталем собирали сослуживцы и раненые бойцы, узнав, что он едет к детям в блокадный Ленинград. И этот его продовольственный вклад помог продержаться всем нашим до самого прорыва блокады. Пройдя всю войну, этот военврач в звании подполковника вернулся с фронта живым. А вот мужчины нашей семьи погибли. Все трое. Старший, Архип, — в Сталинграде, средний, Павел, — еще в сорок первом, под Москвой, а дед Прохор дошел до Праги, но погиб, спасая обоз с ранеными, на которых выскочила диверсионная группа немцев. Вот так. Когда прорвали блокаду, Ерофей сразу же отправился в военкомат и ушел на фронт. Дошел до Берлина, участвовал в войне с японцами и вернулся домой в сорок шестом году. И, что самое интересное, смотри: — Соня указала на кружок с именем Елизаветы. — Через пять лет после войны жена погибшего Архипа, Лиза, вышла замуж за того самого соседа, врача-подполковника, чьих детей они спасли. А Егор, — перевела она указку на следующий кружок, — женился на его дочери, той самой младшенькой из детей, Оленьке, которой в начале войны было полтора годика. И они стали родителями тети Марии и моего отца Павла, моими родными бабушкой и дедушкой.

— М-да, бывают в жизни зигзаги разные, — впечатлился Ладников переплетениям судьбы и продолжил логическую цепочку: — Получается, если бы Агриппина с Лизой и Ерофеем не спасли этих детей, то не было бы ни твоего отца, ни тебя.

— Нас не было бы, но были бы какие-нибудь иные люди, — философски заметила Соня, слегка пожав плечиками. — Дедушка Егор был замечательным человеком и очень хорошим врачом, весьма известным нейрохирургом. Пошел по стопам отчима, отца Оленьки, который прослужил всю войну полевым хирургом. Как ни странно, я очень хорошо помню деда Егора. Он же умер, когда я еще маленькой была, а вот помню до сих пор. Он улыбчивый такой был, юморной, очень светлый человек.

— А как сложилась жизнь третьего мальчика, которого подобрала Агриппина? — поинтересовался Ярослав.

— У него нашлись родственники, родные бабушка и тетя по материнской линии, которые вернулись из эвакуации после войны и забрали мальчика к себе. Он стал военным, но поддерживал с нашей семьей тесную связь. Переписывался и, каждый раз приезжая в Ленинград, обязательно навещал бабушку Гаппу, Лизу и Егора с Ольгой. Но после смерти деда Егора эта связь как-то прервалась, — объяснила Соня.

— Так, — двинулся дальше по «Древу» Ладников. — А Эльвира Аркадьевна откуда взялась?

— Эльвира Аркадьевна — вторая жена деда Егора, — пояснила Софья, поведя указкой по нужным кружкам. — Когда тете Маше исполнилось одиннадцать лет, а папе десять, бабушка Оля умерла. Несчастный случай: зимой возвращалась поздно вечером с работы, не увидела в темноте замерзшую лужу, припорошенную снежком, поскользнулась и упала, ударившись затылком о бордюр. Сразу насмерть. Мгновенная смерть, секундная. Дед Егор очень сильно скорбел, тяжело переживал смерть жены, спасался в работе. Там и встретил Эльвиру. Она в то время служила партийным руководителем на одном из крупных производств, и у нее по вине одного рабочего случилась серьезная черепно-мозговая производственная травма. А поскольку дед был в Ленинграде известным нейрохирургом, Эльвиру срочным порядком и доставили к нему в клинику.