Шрифт:
Закладка:
В половине шестого переступаю порог дома, и из гостиной доносится голос Лии:
— Хорошая игра?
— Очень даже, — отзываюсь я. — Вот только, боюсь, отморозил ноги.
Она возникает в дверях комнаты.
— Закажем ужин в индийском ресторане? Что-нибудь вкусненькое и острое в два счета тебя согреет.
— Хм, я немного поиздержался…
— Я угощаю.
— О!
— У меня выдался превосходный день, — улыбается Лия. — Заработала триста фунтов с лишком.
— Это… Ух ты! Это же замечательно!
Я действительно рад, и мне становится немного стыдно за мои сомнения.
— Я горжусь тобой, Лия, и да, карри сейчас самое то. Спасибо.
— Ты оказался прав насчет того, что люди пойдут на рынок поискать что подешевле. Там почти весь день не протолкнуться было.
— И в качестве бонуса завтра мне не придется таскать все коробки обратно в дом!
— Ну да, не все. Хотя я потратила часть выручки на новый товар.
Так и знал, что все складывалось слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
— И много товара?
— Да всего пару контейнеров с книгами, от которых продавец хотел избавиться. Оба за тридцатку, и в каждом по сотне книжек. Если я продам каждую хотя бы по фунту, уже получится приличная выручка.
— Хм, и когда ты планируешь снова?
— В следующую субботу на другом рынке. Если снова повезет, избавлюсь минимум от десяти коробок!
Она подходит ко мне и обнимает.
— Но давай отложим это на потом. Я сейчас сделаю заказ, и нам нужно обсудить десерт.
Ее интонацию ни с чем не перепутать, так же как и озорную искорку в глазах.
— Что у вас на уме, миссис Нанн?
— Хочешь узнать или предпочитаешь сюрприз?
— Ты же знаешь, как я люблю сюрпризы.
Лия берет меня за затылок, и мы сливаемся в продолжительном поцелуе.
— Это только закуска, — мурлычет она. — Основное блюдо впереди.
День определенно завершается удачнее, чем начался.
11
Обладающие специфическим менталитетом уверяют, будто каждый день есть дар. Пусть так, но понедельники, полагаю, большинство из нас с радостью бы вернули.
— Милая, просыпайся.
Лия лишь бормочет бессвязные ругательства.
— Пожалуйста, проснись.
В конце концов жена моргает и стонет:
— Ну что?
— Я на кухонном столе телефон оставлял. Ты его не видела?
— Что? Не знаю…
В последний раз я видел мобильник Камерона Гейла в субботу утром.
Надо было спрятать его обратно в карман пальто, но из-за визита Фрейзера Кингсленда вылетело из головы. А поскольку вчера Лия в рамках очередной инвентаризации раскладывала на столе свой хлам, подозреваю, устройство нечаянно перекочевало в одну из ее многочисленных коробок.
— Я уже опаздываю. Ты не поищешь его, когда проснешься? Черный айфон.
— Ага, ага.
Она плотнее закутывается в одеяло и отворачивается.
— Тогда пока.
В ответ ни звука.
Поскольку от Камерона по-прежнему никаких вестей, я собирался отнести сегодня мобильник в полицию, однако теперь придется это отложить.
Окидываю напоследок завистливым взглядом жену, посапывающую в уютном коконе, и отправляюсь на работу.
Бодрым шагом я наверстываю потерянное время, заодно согреваясь, и ровно в половине девятого достигаю «Здравого ума».
Дебби за стойкой не видать, однако недопитый чай наводит на мысль, что она где-то в здании. Я принимаюсь за обычную рутину, завершающуюся проверкой сегодняшнего расписания. Пятница прошла гладко, и очень хочется надеяться, что сегодня будет не хуже.
Мечтать не вредно.
Три посетителя за три часа, и каждый из них — сущий кошмар со слезами, истериками и прочими излияниями чувств.
В прошлом году местная газета брала у меня интервью для статьи об угрожающем росте психических заболеваний среди молодежи. Репортер поинтересовался, приходится ли мне сталкиваться с клиентами, совершенно не поддающимися психотерапии. Я ответил честно — таких полно. Человеческий разум непостижимо сложен, и наивно полагать, будто я или другой представитель моей профессии способен решить психические проблемы одними словами. Кому-то требуются лекарства, кому-то госпитализация, и очень многие просто сдаются, если им не предлагают некоего чудотворного средства. Терапия требует стремления человека меняться к лучшему, готовности помочь самому себе.
Этим утром такой готовности определенно недостает.
До следующего посетителя у меня остается целых сорок минут, так что есть возможность подкрепиться.
— Сгоняю в «Грэггc», — предупреждаю я Дебби, проходя мимо стойки. — Тебе принести чего-нибудь?
— Сосиску в тесте.
— А как же новогодний зарок? Ты вроде как собиралась худеть.
— Сегодня понедельник. По понедельникам можно нарушать… Даже закон такой есть.
— Да что ты говоришь?
Я улыбаюсь ей и выхожу на улицу.
До пекарни пять минут ходьбы, но это самое дешевое место купить что-нибудь на ланч.
Мужественно снеся испытание очередью, я отправляюсь обратно с горячей сосиской в тесте и сэндвичем с тунцом. И уже на полпути раскаиваюсь, что не купил сосиску и себе — уж очень аппетитно она пахнет.
По возвращении в «Здравый ум» я застаю в вестибюле двух незнакомцев, отнюдь не похожих на наших обычных клиентов.
— Дэвид, эти джентльмены к тебе, — сообщает Дебби сдавленным голосом, что ей весьма несвойственно.
Обоим мужчинам где-то за сорок, и, несмотря на штатскую одежду, видно, что они из полиции. Тот, что повыше, выходит вперед и демонстрирует удостоверение:
— Сержант сыскной полиции Тернер, это констебль Гринвуд.
Большинство людей с полицией практически не сталкиваются, и потому внезапный визит правоохранителей, как правило, вызывает у них беспокойство. Мне же по роду занятий приходится взаимодействовать с полицией куда чаще, чем хотелось бы.
— Чем могу помочь, джентльмены?
— Мы можем переговорить наедине?
— Конечно. Прошу в мой кабинет.
Отдаю Дебби ее сосиску, провожу детективов в кабинет и, плотно затворив дверь, усаживаюсь за стол.
— Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо, — сухо отзывается сержант Тернер. — Это не займет много времени.
— О, вот как?
— Дэвид Нанн, вы арестованы по подозрению в изнасиловании. Вы имеете право хранить молчание, но вашей защите в суде это может повредить…
— Что? — вскрикиваю я. — Это какая-то шутка?
Тернер продолжает зачитывать мне права, однако мой ум занят другим, я не понимаю ни слова. Обвинение столь абсурдно, что я даже не в состоянии сформулировать очевидный вопрос.
— Вам все понятно, мистер Нанн? — наконец осведомляется сержант.
Я отвечаю ошарашенным взглядом и, наконец, выдавливаю:
— Нет, не все.
— Детали обвинения вам разъяснят на допросе в участке. Полагаю, вы предпочли бы обойтись без наручников, так что проделаем все цивилизованно?
Какая уж цивилизованность в ложном обвинении в столь гнусном преступлении…
— Я ничего не делал. Это…
— Мистер Нанн, я предупредил вас о том, что ваши слова могут
