хлопотливой и услужливой, всем видом показывая: «Вот вы меня не цените, осуждаете, а я не обижаюсь, наоборот. Вот я какая». По крайней мере Соне со стороны так представлялось, пусть и не совсем понятно, чего это с ней.

Время закрутилось, как пружина, понеслось вскачь, невольно заставляя задуматься о своей условности. И к концу ужина потихоньку начало темнеть, хотя июньские дни в году самые длинные, а ночи самые короткие.

Ребята остались у костра, только посуду помыли и дров побольше натаскали, чтобы на дольше хватило. Повесили над огнем котелок с водой – для чая, – приготовили коробку с заваркой.

Настя поднялась со скамейки.

– Я тут кипрей за столовой видела и кошачью мяту. И малину, – ответила на вопросительные взгляды. – Можно тоже добавить, вкуснее будет. – И двинулась решительно.

– Ян, слышала? – не удержался Рыжий. – Кошачья мята.

Та закатила глаза, выдохнула громко. Демид нахмурился, недобро посмотрел на шутника.

– Чего ты все к ней цепляешься?

– А ей нравится, – нахально выдал Рыжий и протянул Кошкиной тонкую длинную ветку с насаженным на ее кончик кусочком ржаного хлеба. – Держи, Яночка. Если на огне пожарить, вкусно. Почти шашлык, хоть и без мяса.

Кошкина невозмутимо приняла подарок, несмотря на то что сама недавно жаловалась, насколько макаронами с тушенкой объелась. И Соню почему-то это неприятно царапнуло, а ведь вроде бы тоже никаких особых причин для этого не было.

– Лучше бы зефирки взяли, – с досадой проговорила она. – В кино обычно их на костре жарят.

– Хлеб тоже ничего, – возразил Рыжий, встал, подошел, протянул и ей ветку с кусочком.

– Я и тебе сделал, – сообщил, как будто Соня могла не понять, и… уселся рядом.

Ну не так чтобы совсем уж рядом, просто на той же скамейке, но она все равно немного отодвинулась. Правда, ветку перед этим взяла.

– Ян, а у тебя дневник с собой? Почитаешь еще? Не хуже обычных страшилок.

– Вот именно, – брезгливо поморщилась Валя. – Бред какой-то. А вы с ним таскаетесь.

Но, может, и не брезгливо, а от страха. Если ее даже мертвая чайка так напугала, вряд ли ей нравилось слушать страшилки. Да еще в сумерках, на смену которым медленно, но неуклонно подкрадывалась ночная темнота. Да еще в заброшенном лагере посреди леса, когда, кроме них, в округе ни одной живой души и ни спасателей, ни полиции, ни папы с мамой.

– Что за дневник? – вскинулся Дмитрий Артемович. – Книжка какая?

– Не, тетрадка, – пояснил Киселев. – Чей-то дневник с записями. Вроде бы про этот лагерь. Но, может, действительно кто-то страшилки придумывал, чтобы интересней было.

– Вряд ли придумывал, – не согласился Рыжий. – А даты тогда зачем?

– Какие даты? – еще сильнее заинтересовался тренер.

– Как обычно в дневниках пишут, – пояснила Яна. – День, месяц.

– И год?

– Года нет. Но по дням совпадает. С тем, как сейчас. Пятнадцатое июня, семнадцатое июня. А вы случайно не знаете, давно этот лагерь закрыли?

Тренер пожал плечами.

– Не знаю. Откуда? Но, может, Настя знает.

– Она все равно не скажет, – вмешалась Соня.

– Почему? – удивился Дмитрий Артемович, предложил: – Если хотите, я у нее спрошу. – И опять обратился к Кошкиной: – А можно посмотреть на дневник?

Кошкина замялась. Решала – действительно показать или соврать, что не взяла, в рюкзаке оставила? Это только Соня точно знала, что тетрадь у нее с собой, что Яна не любила оставлять без присмотра, потому что не доверяла Насте. Но инструкторши сейчас рядом не было, все еще бродила, собирая свои травки для чая, хотя вода в котелке уже готовилась закипеть. А Дмитрий Артемович внушал доверие. Тем более у него точно не имелось никаких скрытых интересов, обычное человеческое любопытство.

Сейчас тетрадь хранилась у Кошкиной не за поясом брюк, а во внутреннем кармане куртки-джинсовки. Яна отогнула полу, медленно вытащила его, протянула тренеру. Тот тоже потянулся, но взять дневник не успел. Потому что…

Да потому что опять вмешалась Настя. Подошла неслышно с пучком травок в руке, пока они разговаривали и внимательно следили за неуверенными манипуляциями Кошкиной, конечно, все сразу увидела, воскликнула раздраженно:

– Опять эта тетрадь? Да сколько же можно? Сейчас начитаетесь, а потом снова истерики? – И резко выдернула дневник из Яниных пальцев.

Соня даже глазам не поверила, как ловко у нее это получилось. Совсем как у фокусника. Выхватила и одним махом – в костер. Даже не глянула для интереса, что там, не прочла ни словечка. Просто взяла и швырнула.

Глава 10

Тетрадь, совсем как дохлая птица крылья, раскинула страницы, и упала немного в сторону, но огонь все равно легко ее достал. Обложка начала тлеть, испуская сизый дымок.

Соне стало тревожно и страшно, она даже на миг ощутила себя предательницей: будто писавшая им доверилась, поделилась тайнами, самым сокровенным, а они не уберегли. И тут раздались шаги, громкий, неожиданный хруст и какой-то глуховатый, словно надсаженный голос:

– Хорошего вам вечера, люди добрые! Кого это занесло в наши края?

Подошедший оказался пожилым мужчиной, сухощавым, слегка сутулым, с широкой лысиной, обрамленной коротким пушком седых волос. На носу очки в крупной темной оправе, совсем немодной, словно им лет двадцать, не меньше. Кожа загорелая, хотя всего-то вторая половина июня – наверное, мужчина много времени проводил на солнце. А еще он вел за руль велосипед, на котором, скорее всего, и приехал.

– Здравствуйте! – первой откликнулась Настя, будто давая понять, кто здесь главный, уточнила озадаченно и как-то не слишком приветливо: – Что значит в ваши края?

Кошкина, воспользовавшись моментом, пока все отвлеклись на нежданного гостя, выпнула дневник из костра, торопливо потопталась ногой по занявшемуся огнем краю, потом наклонилась, подобрала, не боясь обжечься, отодрала обложку и зашвырнула ту обратно в костер, прямо в середину. Огонь сразу набросился на картонку, покорежил, охватил полностью, и стало непонятно, целая там тетрадь или нет. А оставшуюся часть Кошкина снова засунула за пояс штанов, не обращая внимания на почерневшие края страниц, заговорщицки переглянулась с Соней, плюхнулась на скамейку и тоже уставилась на пришедшего.

– Ну как «что значит»? Сюда, в лагерь, – ответил тот на вопрос Насти и тоже присел, не дожидаясь приглашения, положив свой велосипед рядом.

– А разве нельзя? – вклинился в разговор Дмитрий Артемович. – Он же все равно не действует.

– Так и что ж? – прищурился гость. – Как обычно бывает по нынешним временам? Сегодня не действует, завтра действует.

– Мы только на пару дней, – пояснила Настя, глянула на обложку дневника, догорающую в костре, поворошила угли длинной палкой, потом сняла с огня закипевший котелок, пристроила его на подставку, специально для