И все как-то сразу сникли, забухтели разочарованно и недовольно:

– Ну и на фига мы сюда перлись? Домов, что ли, не видели и огородов?

Собственно, именно нечто подобное Ася и предполагала.

Но никто из вожатых, не добравшись до цели путешествия, поворачивать обратно не собирался. Поэтому всех быстренько построили, чуть ли не парами, как детсадовских, и, подбадривая обещаниями, что идти осталось недолго, а сегодня вечером, кроме длинной дискотеки, специально ничего не запланировано, погнали вперед.

Самым воодушевленным выглядел Сергей. Вот уж кто получал стопроцентное удовольствие от перспективы походить по экодеревне. До нее действительно уже оказалось рукой подать.

Снаружи она была огорожена высоким частоколом и походила на древнюю славянскую крепость из учебника по русской истории. Но стоило пройти в ворота, по которым вязью вилась надпись «Слобода «Добрая Семья», впечатление резко переменилось, и сначала все даже показалось каким-то игрушечным, лубочным и сказочным.

Сразу вспомнился старый-престарый фильм про Финиста – Ясного сокола. Здесь стояли такие же домики-терема с узорчатыми ставнями, с коньками на крышах – чистенькие, красивенькие, на вид уютные, но будто необжитые. Казалось, что все здесь построено недавно и исключительно для декорации. Внешне привлекательно, а по сути – растение-мухоловка.

Ася сама не поняла, откуда вдруг возникла такая ассоциация, ведь большинство встреченных обитателей приветливо и ласково улыбались. Один мужчина вступил в бойкий диалог с Сергеем, другой подарил кому-то из девочек вырезанную из дерева куколку, сказав, что теперь та будет ее оберегом, а немолодая женщина угостила ребят пышущими жаром свежеиспеченными булочками.

Обычные люди, совсем не кажущиеся какими-то другими. Скорее всего, Клуша прекрасно знала, что в этой деревне нет ничего страшного или из ряда вон выходящего, никакой мистики. Нормальная, размеренная, даже безмятежная жизнь, только немного непривычная – не современная, а будто из какого-то другого века.

В основном лагерным попадались взрослые, но дети тоже были. Около одного из домов сидела на лавочке худенькая, почти прозрачная девочка лет трех-четырех и беззаботно покачивала ножками. И вообще выглядела отстраненно, словно ее абсолютно не касалось, что происходило вокруг. Вот и на гостей она не обратила никакого внимания. Рот приоткрыт, будто у нее насморк, редкие короткие беленькие волосики топорщатся, как пушинки одуванчика, ресниц и бровей вовсе нет – нездоровый видок.

Неожиданно из дома к ней выскочила молодая женщина или даже девушка, подхватила на руки, потом метнулась назад на крыльцо и уже почти забежала в дверь, но к ней со всех ног бросился Сергей:

– Жанна! Жанка! Так вот ты где!

Девушка замерла, обернулась, неприветливо глянула на вожатого, отчего тот даже растерялся, произнесла сухо и строго:

– Вы ошиблись, молодой человек. Я уже два года живу здесь. И имя у меня другое. Ольга, а не Жанна. Спросите у кого угодно, если не верите.

Голос спокойный и ровный, почти безучастный. Ничего особенного, если бы не руки. Ася успела разглядеть: руки у девушки чуть заметно подрагивали. И вряд ли от тяжести. Девочка, которую она держала, выглядела совсем невесомой.

Наверное, Ася только сейчас внимание обратила, когда задержала взгляд на женщине, что крыльцо, на котором она стояла, обвешано какими-то амулетами и оберегами типа ловцов снов. И после этого в глаза все чаще стали бросаться навязанные везде веревочки, нарисованные узоры, больше похожие на какие-то символы, вкопанные тут и там столбы, тоже с рисунками и непонятными надписями.

Подобного было как-то чересчур много, настолько, что уже настораживало и даже немного пугало, рождая сомнения в нормальности и адекватности – и обстановки, и живущих в ней людей. И почему-то только усиливало ассоциации с растением-мухоловкой и убеждало, что, если створки ее листьев сомкнутся, из этой ловушки окажется довольно сложно удрать.

Через несколько минут они вышли на открытую площадку, наверняка расположенную в самом центре деревни, расселись прямо на траве по ее краям. И опять им рассказывали о единении с природой, о том, что все люди – одна большая добрая семья, в которой каждый с другим даже самым ценным не жалея поделится. Но почти никто из лагерных не слушал. Кто-то загорал, подставив лицо и коленки солнцу, кто-то болтал. Синичкина с Митрохиным тайком обжимались и перешептывались, почти касаясь друг друга губами. А может, и правда украдкой касались, потому что Алла как-то по-особенному хихикала и улыбалась. Совсем свихнулись со своей любовью.

– Эх, наших основателей сейчас нет, Павла Петровича и Юрия Викторовича, – раздалось у Аси за спиной, она услышала и обернулась. Сергей, как всегда, общался с очередной местной, дородной, благодушной на вид женщиной. – Они бы вам тут настоящую экскурсию провели, обо всем еще лучше рассказали.

– А кто это, – весьма заинтересованно откликнулся вожатый, легко повторил за женщиной: – Павел Петрович и Юрий Викторович?

– Так это они нас тут сплотили, одной доброй семьей сделали, – не менее охотно пояснила та. – Павел Петрович в прошлом психотерапевт, а Юрий Викторович онколог. Вот они и объединили свои практики, чтобы помогать даже самым безнадежным. И ведь хорошие результаты показывают! А сейчас уехали на конференцию.

Ребята постепенно все сильнее расслаблялись: кто-то уже не сидел, а валялся на траве и даже в открытую зевал, разговоры становились все громче, а кто-то даже заржал чуть ли не во весь голос. Всем хотелось обратно в лагерь, тем более до обеда времени оставалось в обрез. Пришлось вожатым вежливо прощаться и командовать, чтобы ребята поднимались. И те сразу повскакивали с облегчением и радостью и довольно бодро двинули в обратный путь.

Глава 12

Соня проснулась от громкого сердитого окрика:

– Анастасия Игоревна! – Кошкина сидела перед распотрошенным рюкзаком среди рассыпанных по полу собственных вещей и, запрокинув голову, сверлила яростным взглядом стоящую перед ней озадаченную Настю. – Это вы дневник сперли?

Прямо так и сказала «сперли», ничуть не смущаясь. Инструкторша тоже посмотрела на нее не слишком приветливо.

– Еще какой-то дневник? – заметила раздраженно. – Где вы их только находите?

– Не притворяйтесь, – прошипела Яна. – Вы знаете какой.

Соня села, заметив краем глаза, как зашевелилась в своем спальнике разбуженная перепалкой Валя.

Если честно, она с трудом понимала, что происходит. И зачем вдруг Кошкина открыто заговорила про тетрадку при Насте, после того как специально для той устроила представление со сгоревшей обложкой? Поэтому, даже не пытаясь разобраться самостоятельно, спросила, невольно зевнув:

– Ян, что случилось?

– Дневник пропал, – с напором выдохнула та, сердито раздув ноздри, распрямилась, перевернула опустевший рюкзак, тряхнула и опять пронзительно уставилась на инструкторшу. –