– Валь, ну хватит. Это всего лишь…

Но Силантьева и ее оттолкнула, выкрикнула, перебив:

– Ты! Ты тоже. Отвали от меня. Вечно тебя куда-то несет. А я думала, мы подруги.

– Это-то тут при чем?

– Ну всё, всё! – неожиданно встрял Дмитрий Артемович, подошел, сочувственно изогнув брови, миролюбиво и благостно завел, как только он умел: – Ну что ты, правда. Ничего ведь особенного не случилось. – Положил ладонь Вале на плечо, наклонившись, заглянул в лицо. – Всякое же бывает. Ничего страшного.

И, как ни странно, на него орать Силантьева не стала и отскакивать не стала. Может, потому что он единственный из всех казался по-настоящему убедительным и надежным и на самом деле умел уговаривать.

Отведя руку за спину, Дмитрий Артемович замахал ей, давая остальным понять, чтобы расходились и не мешали. Настя гордо вскинула подбородок, поджала губы и первой двинулась прочь. Ребята тоже отошли.

– Макс, это опять ваши шуточки? – Кошкина грозно глянула на Рыжего.

– Какие шуточки? – озадачился тот, на всякий случай отступил опасливо.

– Пока мы в корпусе были, дохлую птицу нам в окно швырнуть.

Соня тоже вспомнила, что, когда они сидели в комнате и рассматривали дневник, что-то с силой ударило в стекло, прежде чем Рыжий завопил «Идите сюда!».

– Почему сразу я-то? – возмутился он.

– А сам не догадываешься? – въедливо заметила Соня.

– Это не мы, – вступился Киселев. – Да и где бы мы эту чайку взяли?

– Да кто вас знает, – прищурилась Кошкина. – Вечно где-то шаритесь.

– А сами-то, – с вызовом напомнил Рыжий. – Что у вас там за дневник?

– Не твое дело, – отрезала Соня, но Яна почему-то ее не поддержала.

– Дневник как дневник, – она вытащила тетрадь из-под майки. – В комнате нашли, в тайнике за плинтусом. Похоже, он там давно лежал. Еще с тех времен, как лагерь работал.

И опять все собрались тесным кружком, придвинулись поближе, обступили Кошкину, даже Соня втиснулась между Славиком и Мишей, хотя все уже видела и знала. Хотела рядом с Демидом, но в последний момент испугалась и застеснялась.

– А чего это там Силантьева несла про какую-то дичь? – поинтересовался тот.

Яна открыла тетрадь, отыскала нужную страницу.

– Вот.

Надпись по-прежнему притягивала взгляд, пусть Соня и видела ее не в первый раз. С одной стороны, она уже не удивляла и не пугала, с другой – наполнялась смыслом, но спокойней от этого не становилось, а, кажется, наоборот. И остальные тоже не отрываясь смотрели на нее, пытаясь разгадать: кто задумчиво, кто недоуменно, кто с недоверием, кто с напряжением и тревогой.

– Про чайку здесь тоже есть, – Кошкина отлистала несколько страниц. – Что все утром встали, а она на дереве висит.

– Так наша ж не висела, – заметил Рыжий.

– Ну а как повесить-то? – воскликнула Соня. – Если мы в любой момент заметить могли. – Предположила: – Вот кто-то и швырнул в окно и сразу убежал.

– Или подбросил, – подхватила Яна, опять недобро глянула на Рыжего. – Пока мы твой труп искали. Или обедали.

– Кто? – тихонько спросил Славик.

– Я-то откуда знаю, – досадливо выдала Кошкина.

– Так когда вы из корпуса выскочили… – начал Рыжий, потом потупился, уточнил гораздо тише: – Труп искать… – и опять повысил громкость, посмотрел сначала на Кошкину, затем на Соню, – она была или нет?

– А будто мы заметили, – возмутилась та. – Не до этого было. Ты ж орал как больной.

– А по-моему, она сама в стекло врезалась, – предположил Киселев, добавил поучительно: – Так часто с птицами случается. Просто очень сильно. Поэтому насмерть.

– Да вполне, – согласилась Кошкина. – Но почему именно чайка?

Странное, конечно, совпадение, но ведь и правда, скорее всего, просто совпало. Тут же не город и даже не деревня, людей давно нет. Значит, привычным галкам, воронам и голубям тоже тут делать нечего. Они же обычно по помойкам побираются. А тут река близко.

И все равно как-то неуютно. Словно им прислали знак из прошлого, но не самый приятный.

Рыжий кивнул на дневник.

– А там написано, что та птица значила и откуда появилась?

Кошкина пробежала взглядом нужную страницу и следующую.

– Не-а, – сообщила разочарованно. – Только предположения. Что это могло быть предупреждение. Только совсем непонятно, о чем тут предупреждать.

– А про что там еще? – поинтересовался Рыжий с нескрываемым любопытством, а Киселев попросил:

– Ян, почитай.

Глава 9

«11 июля

Здесь однозначно творится что-то не то. Еще одно утро тоже началось странно. Кусты возле линейки были опутаны какими-то простынями и верёвками. Со стороны походило на паутину и огромные коконы, и сначала даже подумалось, что внутри них кто-то есть. Ну, как в кино, в ужастиках. Раздвинешь ткань, а там мертвый человек или вообще какое-то непонятное существо. Реально жутко. Тем более день выдался такой хмурый. Давно рассвело, но темно, словно еще вечер. И ветер. И эти коконы колыхались, будто и правда живые.

Клуша опять подумала на Денисова, прибежала в отряд и начала при всех орать, что яблоко от яблони недалеко падает, что сыночек пошел весь в мамашу с папашей, которых не просто так лишили родительских прав, и что, если другого способа справиться с ним нет, она заставит вожатых привязывать его ночью к кровати. Как в психушке.

Никто, конечно, в ее угрозы не поверил, и Ксюша с Лилей ни за что не стали бы так делать. Но даже не в этом дело. Я бы на месте Алика сквозь землю провалилась. Или набросилась на Клушу. Плевать. Он бы, наверное, тоже набросился, но его с одной стороны Шептунов держал, а с другой Никита и что-то постоянно говорил на ухо. Потом уже и Ксюша вступилась. Сказала, что Денисов ни при чем, что в отряде все простыни на месте, а веревки вообще никогда не хранились. Клуша пообещала ей, что еще обсудит это на вечерней планерке и ушла.

А ночью… Ну я не знаю, что это было. Может, мне и правда всего лишь приснилось? Но я не верю. Особенно после чайки и этих тряпичных коконов на деревьях.

Сначала я точно заснула. Ну как заснула, погрузилась в какое-то подобие сна, когда вроде и снится что-то, и слышишь всё, что вокруг происходит. Вот я и услышала. Скрежет гравия под окнами, отчетливые такие шаги. Но не уверенные, а будто крадется кто-то. Я глаза открыла, прислушалась.

У нас корпуса невысокие. Стоя под окном, можно запросто в комнату заглянуть. А занавески совсем тоненькие, только для вида. Их и не задергивает никто. Смысл? От света они все равно не