Тогда у Баррьентоса были дела поважнее слухов о партизанском движении, так как он делил власть с генералом Кандиа. Постоянные разногласия и споры, подготовка к выборам и давление на Кандиа со стороны тех, кто поддерживал Баррьентоса, затем сами выборы – все это не оставляло времени на проверку слухов. А те были весьма тревожными, и генерал Аране не раз предупреждал Баррьентоса о том, что проблема сама не решится.

Между тем осведомители и агенты военной разведки все чаще рядом со словами «партизанское движение» упоминали фамилию Че Гевара. Все знали о том, что он покинул Кубу, но никто не знал, где он обосновался теперь и каковы его планы. Кто-то говорил, что он отправился в Конго, побеждать тамошний строй. Кто-то уверял, что видел его в Венесуэлле, что именно там он пытается активизировать партизанскую борьбу, и Фидель перешел к прямым поставкам современного оружия венесуэльским партизанам, чтобы поддержать Че Гевару. Но агенты генерала Аране упорно настаивали на том, что товарищ Че планирует организовать партизанское движение именно в Боливии. Говорили о том, что он на протяжении двух лет переправляет в Боливию своих бойцов, накапливает оружие, держит связь с боливийскими коммунистами и проводит агитационную работу среди шахтеров и крестьян.

Баррьентос не верил этим доносам. Да и с чего бы ему было верить, ведь за все это время ему не предоставили ни одного реального доказательства присутствия Че Гевары на боливийской земле. Не так давно он лично заявил журналистам в Ла-Пасе, что убежден в том, что Че Гевара мертв, что он стал очередной жертвой режима Кастро. И он действительно был в этом убежден хотя бы потому, что сам на месте Кастро поступил бы так же. Че Гевара опасен не только тем, что никак не хочет остановиться в революционной борьбе, но и тем, что является прямой угрозой власти Кастро. Слишком сильно его влияние на народные массы Кубы, слишком высоко его вознес сам Кастро. И вот теперь, спустя две недели после интервью, генерал Аране заявляет, что Че Гевара в Боливии! Возможно ли такое совпадение?

– Позвольте мне изложить информацию, полученную за последнюю неделю, – настаивал Аране. – Четырнадцатого марта я подавал вам рапорт о задержанных в Вальегранде. Висенте Рокабадо Террасас и пастор Баррера Кинтана.

– Да, припоминаю. – Силясь вспомнить, что было в том рапорте, президент Баррьентос наморщил лоб. – Помнится, они хотели продать какую-то важную информацию.

– Информация действительно оказалась важной, – подтвердил Аране. – Их задержали с оружием, оборванных и грязных, в тот момент, когда они, напившись в местном баре, начали бахвалиться, что лично видели того, за кого военные спецслужбы отвалят им кругленькую сумму.

– И что же они сообщили?

– Оба, Террасас и Кинтана, утверждают, что несколько месяцев жили на ранчо «Каламина» в обществе повстанцев. Сами они называют себя Армией национального освобождения Боливии, а возглавляет их человек, действующий под псевдонимом Рамон. Он-то и есть кубинский лидер Че Гевара.

– Они общались с ним лично? – задал главный вопрос Баррьентос.

– Нет, лично с ним они не встречались. Именно поэтому я до сих пор медлил с докладом, – пояснил Аране. – Я выяснил, что в отряде большая часть бойцов кубинского происхождения. Да, они прибыли с Кубы и обосновались на ранчо. Оно, кстати, тоже куплено кубинцем, который проник в страну по подложным документам. Его имя Альваро Передо, и, по данным разведки, он принадлежит к коммунистической партии Боливии.

– Но ведь он не Че Гевара, Федерико. К чему упорствовать?

– Да потому, что они признали на предъявленных снимках того, кто руководит отрядом повстанцев! Сегодня им предъявили несколько снимков, и каждый по отдельности показал на Че Гевару. После стычки в ущелье у меня отпали все сомнения, господин президент, тот, кого разыскивает весь мир, здесь, в Боливии. И этот факт ничего хорошего нам не сулит. Что, если тот отряд, на который нарвались бойцы четвертой дивизии, всего лишь малая часть организованной армии Че Гевары? Что, если такие стычки начнут происходить по всей Боливии? Санта-Крус, Сукре, Ла-Пас. Если Че Гевара приехал в нашу страну, значит, за ним стоят серьезные силы.

– Хочешь сказать, его поддерживают власти СССР? – Баррьентос побледнел.

– То, что произошло на Кубе, получилось не без помощи Советского Союза, я в этом уверен, – убежденно произнес Аране. – Так почему бы не повторить этот опыт здесь, в Боливии? Советский Союз – это страшная сила, господин президент, с его армией нам не справиться.

– Мы и не будем справляться в одиночку, – заявил Баррьентос. – Служба военной помощи США действует как раз при Генеральном штабе, где мы с тобой находимся. Немедленно вызывай дежурного американского советника, пришло время обсудить, какую реальную помощь готова оказать их служба боливийскому правительству.

Глава 4

США, Вашингтон, Белый дом, Пенсильвания-авеню, 26 марта 1967 года

В Западном крыле Белого дома стояла непривычная даже для воскресного дня тишина. Не хлопали двери, не трезвонили телефонные звонки, не раздавались гулкие шаги многочисленных сотрудников и посетителей. Лишь у дверей кабинета первого помощника советника президента США по национальной безопасности одиноко стоял секретарь-адъютант и скучающе смотрел в потолок. Совещание, проходившее за закрытыми дверями, больше походило на военный совет.

В Белый дом прибыли заместитель начальника Центра специальных операций ЦРУ, полковник Томас Робертсон; третий специальный помощник директора Центрального разведывательного управления Ричарда М. Хелмса господин Джордж Уильямс; советник президента по латиноамериканским делам Уильям Боудлер; советник президента по неотложным, особо важным зарубежным делам Уолт Уитмен Ростоу; доверенное лицо президента из аппарата Министерства обороны полковник Билл Апшоу; представитель Объединенного комитета начальников штабов генерал Роберт У. Портер и сам хозяин кабинета первый помощник советника президента США по национальной безопасности Аарон Гэлбри.

Такое количество помощников, заместителей, советников и доверенных лиц объяснялось тем, что главной проблемой их начальников на данный момент являлся вопрос военных действий во Вьетнаме, длившихся уже два года и отнимающих все силы и время высокопоставленных военных чинов. Для решения остальных вопросов, негласно получавших статус «второстепенных», но все же требующих неотложных решений, главы военных департаментов и президентского аппарата, как правило, делегировали своих помощников. Особая секретность, ради сохранения которой первый помощник советника президента Аарон Гэлбри счел необходимым выставить в коридоре охрану в лице адъютанта, объяснялась темой совещания, носившей гриф «совершенно секретно». Этим же объяснялось и непривычно большое количество представителей из Лэнгли, которые обычно своим присутствием Белый дом не баловали.

На службе у Аарона Гэлбри адъютант состоял больше восьми месяцев, но не помнил, чтобы тот хоть раз выставлял его перед дверью, давая строгое указание не впускать в кабинет никого и ни при каких обстоятельствах, разве что в случае объявления войны и всеобщей мобилизации. Двадцатитрехлетний адъютант так и не понял,