бунтовщики пытались показать мне свой контроль над толпой. Сейчас он у них, допустим, есть. Но что начнется, если мы дадим им добро на захват города? Насколько быстро пьяные от вседозволенности толпы смогут успокоиться или выжгут город?

«Есть результаты», — через новообретенную обратную связь с героями доложил мне Клестус.

«Слушаю».

И я послушал. С каждым словом центуриона превенторов во мне закипала ярость, более присущая Забытому, чем Клепсиде. Я понял, что пора действовать. Этому чувству надо дать выход, иначе оно выжжет меня изнутри.

Вечерние и ночные визиты — штука среди знати обыденная. Куда реже встречаются посещения ранним утром. Мой сегодняшний визит к Акеларне Строну был именно таким. Канртегцу снова нездоровилось, и он встретил меня в своей постели, укрытый множеством роскошных перин. Рядом стояла изящная тумба с набором лекарств. Прямо перед моим визитом в комнате были лекарь и даже заклинатель стихий. Акеларна Строн, окруженный заботой, напоминал слабое, болезненное растение, поникшее от резкого порыва холодного ветра судьбы.

— Прошу прощения, триум-вир… — выдохнул он. — Мне стало хуже. Н-не знаю, яд ли это, болезнь или…

— Или нервы, — холодно усмехнулся я. — Хорошо, когда ваша Гильдия где-то далеко кошмарит пиратов, но вот война приходит в сам Канртег. Сначала нашествие монстров, затем бунтовщики. Кажется, что почва уходит из-под ног, и все вот-вот полетит в бездну.

— Но… в ваших силах все исправить?

— Да. Но для этого мне требуется мотивация. Веская причина, чтобы вмешаться в чужие разборки.

— М-мы готовы обсудить ваше… вознаграждение.

Я снова усмехнулся, подходя к кровати страдальца.

— У вас очень мягкие подушки.

— Из Ти-Шадая… — с трудом произнес Строн. — Я бы показал вам… много ценных вещей оттуда. Но увы… Нет сил даже встать.

— Сегодня я видел, как дикарь-мадарчи убил шестерых выходцев из городского дна на арене. Этот варвар силен, бесстрашен, вынослив. Думаю, он мог бы одолеть многих, но против выучки легионеров его ярость не поможет. Таких бойцов единицы, а у Империи тысячи хорошо подготовленных воинов. Однако человек тщедушный и едва живой сумел загубить моих людей больше, чем любой из мадарчи.

— Ч-что вы имеете…

— Вы и ваша клика хотели меня «мотивировать». Посчитали, что одних только денег мало. Начались провокации. Ваши имперские наемники под видом легионеров убивали и грабили местных. Пытались обрушить на меня гнев толпы. Распускали слухи. Все бы ничего, но один особенно ретивый исполнитель перестарался. Он считал, что оборвал все нити, но иногда даже мертвые могут говорить.

— Клянусь, я не зна… — попытался выговорить канртегец. — Это ошибка…

Он начал приподниматься на кровати, но я, схватив ближайшую подушку в ти-шадайской шелковой обивке, прижал его голову к кровати. Акеларна задергался, но сил для борьбы в его полуживом теле не осталось. Я же замер над ним, словно смерть над кроватью больного. Крепко держал мягкую подушку, в которую лицо канртегца погрузилось почти целиком. Я ощущал, что он дергается все слабее. И так ослабевшая жизнь была легко удушена моими руками. Даже не верится, что это жалкое существо погубило столько моих людей. Выждав несколько минут, я отнял подушку и бросил ее себе под ноги. Она легко восстановила свою прежнюю форму. Отпечаток лица Строна, его посмертная маска, быстро разгладился. Закончив расправу, я нашел Орину на карте города.

«У меня будут жесткие условия, которые тебе придется выполнить. Согласишься — я отдам вам этот проклятый город».

Глава 6

Вино беззакония

Холодный ливень почти на сутки остановил всякие приготовления к предстоящей бойне. Небо мрачного города потемнело сильнее обычного, и сплошная стена дождя опустошила улицы. Лишь отдельные не совсем человеческие существа разгуливали в такую погоду. Ноций, например. Он комфортно чувствовал себя в стихии ливня, гуляя среди древних статуй Белой Площади. Я же предпочитал лежать в теплой постели, наслаждаясь собственным бездельем впервые за… черт знает сколько времени. Касс составляла мне компанию. Наши обнаженные тела прятались под одеялами и прижимались друг другу, стремясь сохранить тепло в холодной сырости проклятого года. А в серых кварталах творилась политика. Орине было не до отдыха. Ощутив близость воплощения собственных мечтаний, она взялась за работу с утроенной силой. Через Итку, до сих пор остававшуюся при северянке, я наблюдал подготовку грядущего восстания. Сейчас бунтовщики собирались в безопасной от проклятья части канртегских подземелий.

— Город принадлежит вам! — заверяла девушка, стоя на трибуне из перевернутой лодки.

Орине жадно внимала толпа вооруженных оборванцев. Копья, молотки, ножи и дубины время от времени поднимались к потолку, сопровождаемые одобрительными криками.

— Вы терпеливо сносили все унижения и удары судьбы, надеясь, что наступят перемены.

На лице девушки отражалась удивительная решимость. Бледные обычно щеки раскраснелись, а глаза чуть ли не пылали от праведного гнева. Как же хорошо быть молодым. Можно такие банальные вещи задвигать с таким удовольствием. Я же переключился на пару секунд обратно к нам под одеяло. Сменил революционный пафос на долгий влажный поцелуй. Теплые объятия, прикосновения кожа к коже, ленивые ласки после бурной ночи. Затем снова переключаюсь на революцию онлайн. Не то чтобы там происходили важные события. Просто ни телевизор, ни интернет тут ещё не изобрели, а во что-то позалипать иногда хочется. Особенно в редкие минуты свободного времени.

— Эти люди не могут спать, пока не сделают зла. Они едят хлеб чужого горя и пьют вино беззакония.

Боги, какой пафос. Не уверен, звучит это круто или скорее забавно. Хотя для разгоряченной толпы сгодятся почти любые слова, сулящие скорый выплеск давно копившегося гнева. Так что старается Орина прежде всего для себя. Местным хватило бы пары фраз типа: «Вырежем ублюдков, заберем у них все, грабь награбленное». Однако Орина всячески пыталась объяснить толпе, насколько справедлива предстоящая резня. Впрочем, чем бы дитя не тешилось.

В из соседней секции шатра донесся знакомый стон. Я переключил туда камеру, обнаружив, что Луна и Арамиа заняли походную ванну. Колдунья полулежала, облокотившись о спинку, а гибрид кусала ее за плечо.

«Стоп. Нельзя», — скомандовал я. — «Не хочу, чтобы мое жилище провоняло кровью. Этого мне и на работе хватает».

Луна бросила к потолку шатра недовольный взгляд, а затем вылезла из ванной. Через пару секунд полог в мою комнату распахнулся. В нем маячил темный силуэт обнаженной ведьмы.

«Вытрись сначала», — приказал я, но гибрид этот призыв проигнорировала, направляясь к кровати. Она начала бесцеремонно стаскивать с нас одно из одеял, чтобы воспользоваться им как полотенцем. Снова использовать на ней власть меча? Справимся так.

Мы с Касс синхронно привстали, затягивая Луну к себе. Против нас двоих даже ее нечеловеческой силы