он здесь? Хотя, это всё ещё может быть отвлекающим манёвром. Как знать, вдруг на борту самолёта и правда находится император, а командир его гвардии беседует со мной лишь для того, чтобы ввести в заблуждение.

Схема, возможно была бы логичной, имейся у этого самого императора хотя бы какая-то возможность мне навредить.

— Зачем ты здесь?

Тот криво усмехнулся и пожал плечами.

— А ты сам как думаешь? Устроил хаос в Египте, развязал информационную войну, теперь вовсе прилетел в Карфаген. И всё это, когда империя и всё человечество, по сути вступили в глобальный конфликт, где речь идёт о выживании целой расы.

Я улыбаюсь. Это действительно смешно. Заметив лёгкое недоумение на лице собеседника, объясняю.

— Когда копия иномирного существа, которая управляет чужим телом, рассказывает тебе об опасности для человечества, это довольно забавно. Особенно, если вспомнить, как именно выстроена ваша схема управления государством.

Вот теперь на его лице появляется выражение лёгкой обиды.

— Не стоит думать обо мне, как об очередной копии. Я не простой преторианец и не болванчик, готовый выполнять абсолютно любые команды. Мою личность вырастили и наделили всеми чертами автономного разумного существа. Так что в моей преданности правителю нет ни грамма фальши.

Занятно. Хотя вряд-ли является правдой. Скорее всего, ему просто внушили эти мысли. С вполне понятной целью — обеспечить максимальный уровень автономии, при сохранении стопроцентной лояльности.

Пытаться переубедить человека, в разуме которого имеются ментальные закладки — полностью бесполезно. А сейчас передо мной и вовсе не человек. Поэтому я задаю следующий вопрос.

— Так для чего ты здесь? Хочешь сразиться и умереть?

Тот довольно скалится.

— Для начала я бы хотел попытаться договориться. Вот скажи, зачем тебе Рим? Ради чего пытаться убить моего повелителя и рисковать своей жизнью? Ты же понимаешь, что эта схватка точно будет не из простых?

А ситуация-то становится всё более забавной. Получается, император настолько перепугался, что отправил сюда одного из своих верных соратников, чтобы провести мирные переговоры? Но почему лично? В чём тут скрытый смысл? Или он потом тоже превратится в такую же бомбу, как Давден, только куда большего масштаба?

Хотя при таком раскладе, проще было бы незаметно подвести его на близкую дистанцию, а не использовать в качестве транспорта, борт номер один. Как ни крути, это слишком заметная хреновина, чтобы задействовать её для переброски диверсанта.

— Твой хозяин готов добровольно отказаться от власти? Или собрался покончить с собой?

Забавно, но по-моему его больше зацепило использование слова «хозяин», чем всё остальное. А судя по тому, что отвечать мужчина начал практически сразу, варианты развития беседы точно были подготовлены заранее.

— Нет. Но ему не нужна и твоя смерть. Всё, чего хочет правитель — уничтожить то существо, которое ты назвал Тварью. Обеспечить дальнейшее существование человечества и его процветание.

Угу. С какой-то стороны его желания, наверное можно обозначить и так. Но для подобной оценки, нужна не просто определённая призма, через которую станет смотреть человек. Боюсь, в данном случае потребуется целый набор призм, последовательно превращающих чёрное в белое.

— Тварь была здесь всё это время. Алейна тоже присутствовала давно. Только не говори, что император оставался в неведении и ничего не знал. А что до блага человечества, то я уже видел ваши методы. Курсанты академий, которые умирают в процессе и слепки самого правителя в головах преторианцев. Как только он наберёт силу, то опутает своей сетью весь земной шар. Люди станут свиньями в загоне.

Глава гвардейцев ухмыляется и наклоняется чуть ближе к камере.

— А разве ты сам не такой? Полное подчинение всех вокруг. Ментальные установки. Реки пролитой крови. Разве тебя что-то остановило во время бойни в Дели? Нет. Ты без особых сомнений пустил под нож десятки тысяч человек, лишь бы выбраться самому.

Технически, он прав. Но с другой стороны, сейчас я нахожусь на войне. Располагая малыми ресурсами и по сути, выступая против целого мира. Как по мне, пытаться влиять на моральный облик человечества, когда сам орудуешь из подполья — не слишком эффективная стратегия.

— Это война. Когда она закончится, многое изменится.

Снова та же самая ухмылка. И слегка ироничный голос.

— Неужели? Не находишь, что это стандартные слова всех революционеров во все времена? Только вот, они резко меняют риторику, когда оказываются у власти. И разом забывают о всех своих намерениях и обещаниях. Зачем, если можно наслаждаться захваченным?

Усмехаюсь ему в ответ.

— Каждый профессиональный революционер, который жаждет захватить власть и удержать её любой ценой — болен. Это девиация. Психологическое отклонение, друг мой. Понимаешь? Те, кто на самом деле хотят что-то сделать для своих людей, всегда знают, когда отойти в сторону. И не станут ломать мир через колено или жертвовать миллионами ради демонов в своей голове.

Сделав короткую паузу, продолжаю.

— И ты прав. Соблазн остаться у власти и править, у них есть. Для таких выродков, повелевать жизнями, слаще всего. Круче секса, денег, уважения и всего остального. Но желай я подобного, построил бы империю ещё в своём старом мире. Захватил всю Землю и жил бы припеваючи. Одна только проблема — мне это не интересно. Вот повлиять на людей так, чтобы у человечества появился шанс пожить своими мозгами, я хочу. И готов тратить на это своё время.

Несколько мгновений тот молчит. А потом с задумчивым видом помахивает рукой.

— Но это всё касается твоего старого мира, правильно? Всё, чего ты хочешь, попасть туда. И мы готовы помочь. Занимайся, поднимай свой уровень силы. Тренируй своих людей. Хочешь, выделим тебе базу? Или забирай Египет. Как вариант, Карфаген. Что скажешь?

Интересно, он сам готовил концепт беседы или это работа императора? Хотя, о чём я — само собой, главный ублюдок Рима лично контролировал подготовку к этим переговорам.

Вроде бы предложение кажется относительно адекватным. Настолько, что о нём можно было задуматься. Но если глянуть под иным углом — сколько раз мне предлагали какую-то сделку? Какое количество человек пыталось заманить меня в ловушку, используя в своих интересах? А теперь, он предлагал мне поверить в бескорыстность и честность человека, что превратил громадное государство в свои личные угодья, вырезав к херам почти всех, кто мог представлять угрозу его власти.

— Чтобы вы прикончили меня, как только поймёте каким образом это можно провернуть?

Тот лишь небрежно отмахнулся от моего вопроса. И задал встречный.

— Зачем? Почему ты считаешь, что кому-то нужна твоя смерть? Всё, чего желает мой император, так это твоего возвращения домой. Извини конечно, но как только ты отсюда уберёшься, то станешь чужой проблемой. И это будет идеальным вариантом.

Звучит неплохо. В его словах есть, как минимум, солидная доля логики. Но всё разбивается о личность человека, которого представляет этот мужчина. Я не верю императору. Он психопат, помешанный на власти. И однозначно видит во мне угрозу. Оставить меня в живых? В преддверии глобальной войны? Да еще на африканском побережье, откуда легко можно добраться до столицы. Такой расклад его не устроит. Собственно, единственный вариант, который по-настоящему подойдёт подобному психу — моя ликвидация. Вот тогда он сможет спать спокойно. Вернее, планировать захват целого мира и победоносное шествие своих легионов.

— Зачем ты прилетел на самом деле?

Вопрос ставит командира преторианцев в тупик.

— Я ведь уже сказал, что для переговоров. А если они по какой-то причине не завершатся успехом, то для твоей ликвидации.

Жаль он пока ещё слишком далеко, чтобы можно было прощупать его ментальную защиту и разум. Немного интересно, насколько высока автономия именно этого слепка. И как всё устроено — возможно ли такое, что император прямо сейчас наблюдает за нашей беседой.

Стоп. А с чего я взял, что он вовсе не перехватил контроль над телом своего подчинённого? Почему решил, что разговариваю с полноценной личностью? Параноик, который доверил важную миссию кому-то ещё? Ну, конечно. Почему я сразу то не догадался?

Пару секунд молчу, разглядывая изображение собеседника на громадном экране. После чего задаю простой вопрос.

— Император?

Сначала тот кривит лицо в гримасе удивления, но уже