— Как Уолтоны, так проблемы, — холодно улыбнулся Леннард, который удобно устроился за столом как хозяин положения. Его дочь, Сильвия, тенью замерла у окна, сливаясь с полумраком и тишиной. Одетт устроилась на спинке одного из кресел и болтала ногами, всеми силами изображая скуку, но подмигнула Кристоферу.

Казалось, всем плевать на чужие смерти, и Кристофера это раздражало. Как и то, что тратили его время, когда он нужен не здесь. Когда стоило вместо разговоров действовать. Вместо хоть какого-то ответа он достал из кармана рубашки прихваченную ещё в зале пачку сигарет и закурил. Дым вился между пальцев и поднимался к потолку.

— Итак, Красная Охота началась, — задумчиво продолжил Леннард. — И это уже точно. Всем стоить быть настороже. Пусть охотники не колдуны, но у них свои секреты. Никто не хочет резни.

— Что им надо в это раз? — подала голос Кейтлин. Она не находила себе места и мерила шагами кабинет под шорох испачканного в крови брата платья. Кристофер даже не обернулся и молча курил дальше. Ему хотелось пока послушать, что скажут другие.

— Мы все знаем, что Охота — это убийства колдунов. Так всегда было, так и сейчас, — твердо ответил Леннард.

— Или обряд, — добавила Одетт и пожала плечами на недовольный взгляд. — Рынок полон слухов, стоит к ним прислушаться, Лоусон. Хотя бы иногда. Хотя бы в память о своей жене.

Кристофер смотрел на Сильвию, которая предпочитала прятаться, но сейчас вздрогнула даже она: острые слова Одетт задели тяжелые воспоминания. Её мать погибла много лет назад по вине одного из охотников, который устроил ловушку. Его так и не поймали, но что хуже — тело осквернили. Дуглас назвал это дурным знаком смерти, а Кристофер верил, хотя сам не разбирался.

Не зря среди колдунов были приняты ритуалы прощания после смерти.

Умирая, каждый колдун или ведьма могли дать волю последнему заклинанию, будь то тёмное проклятие, благословение или последние чары. Чем сильнее колдун, чем больше его сила, тем более четкий и мощный последний выплеск.

Но то, как было вырезано сердце, казалось намеренным издевательством над телом. Отец Дугласа тогда долго никого не подпускал к телу, проверяя на следы ритуалов. Чертил на остывшей коже светящейся краской сложные узоры, шептал заклинания, а ещё маленький Дуглас подсматривал и потом рассказывал Кристоферу.

— Обряды проводят колдуны и ведьмы, а не охотники, — резко возразила Кейтлин.

— Они могут другое, — голос Одетт стал совсем тихим, как шелест ветра в осенней листве, — нельзя отнять силу колдуна, но можно использовать его кровь. Как мы смешиваем травы и кости, так и нас могут использовать. Охотники ведут свою игру.

— Чтобы уничтожить всех нас? Да какой в этом смысл? Потому что мы просто другие? Нас истребляют, как заразу, в мире для нас нет места.

— Или подчинить себе. Вы знаете про тех колдунов, которые в рабстве охотников?

За весь разговор Кристофер действительно удивился и вместе с остальными внимательнее посмотрел на Одетт, которая перестала болтать ногами, а взгляд выдавал её истинный, древний, возраст. Одна из немногих, кто ещё жил долго. Так долго, что помнил последнюю Красную Охоту — не отдельные стычки с охотниками, а почти войну, скрытую от глаз людей. Даже звуки стали глуше, будто их крал невидимый плотный туман.

— Про тех, кто исчезал и никогда не возвращался. Иначе откуда бы охотники знали что-то о магии? Они люди. У них нет никаких способностей ни к ритуалам, ни к колдовству. А правильный ритуал Красной Охоты может дать настоящую силу древних колдунов.

— Мы не короли и не принцы, чтобы желать нашей власти. А даже если и так — смерть для всех одна.

Одетт медленно повернулась к Кристоферу и склонила голову к плечу, изучая его внимательно и с заметно возросшим интересом, и от этого становилось неуютно, чего он показывать отнюдь не собирался. Руки расслабленно свисали со спинки стула, в пальцах дымилась сигарета, а сам Кристофер осторожно коснулся ее чувств — ничего. Одетт была одной из немногих, чьи эмоции он не ощущал.

— Ты прав, но мы те, кто создан из костей и плоти. И мы легко умираем. И разве ты не хочешь власти? Или способность видеть будущее так ясно, как только можно? Или стать настоящим вороном? Красная Охота не щадит никого, но она может дать так много.

— Давайте спросим у охотника. Может, он даст ответы?

— А потом, Кристофер, я хочу обсудить твоего брата.

Леннард поднялся с ним одновременно, широкий и крепкий, всё ещё в бабочке и белоснежной рубашке, будто его не коснулось колдовство или грязь и боль смерти. Он шагал степенно и неторопливо туда, где держали пойманного в ловушку охотника — в одной из комнат без окон, в кругу суровых молчаливых колдунов с отрешенными лицами.

Казалось, охотник дремал, свесив голову на грудь, в простых черных джинсах и футболке, губы разбиты в кровь, а вокруг глаза расплылся приличный синяк. По знаку Леннарда другие колдуны расступились, а Кристофер только недоуменно вскинул брови.

— Как это понимать?

— Ты же эмпат. Можешь что-то считать. Отплати за то, что твой брат сегодня убивал.

Кристофер сузил глаза, сдерживая злость. Пусть так. Он не забудет ни единого мига, когда Уолтонов не считали достаточной угрозой для других или всего лишь мальчиками на побегушках. Впрочем, ответы сейчас нужны действительно всем, а других эмпатов не было.

Обойдя вокруг пленника несколько раз, Кристофер жестом попросил других отойти — пусть не мешают. Перчатки одну за другой он бросил на маленький круглый столик к нетронутым стаканам с мутной жидкостью. Лоусоны славились даже в колдовском мире лекарствами и, в особенности, алхимическими эликсирами, так что Кристофер не удивился бы, используй кто-то из них собственные методы. То ли не помогло, то ли Леннард хотел, чтобы это сделал Кристофер.

Плененный охотник вздрогнул и обвел комнату мутным взглядом, заметил Кристофера и больше не отрывал от него взгляда. С вызовом запрокинул голову и заворочался в крепких объятиях заклинаний и не менее прочных веревках. Он словно ждал действий или даже хотел их.

Возвышаясь, Кристофер остановился прямо перед ним, выждал несколько мгновений полной тишины в полумраке комнаты, настраиваясь на эмоции мужчины.

— Ты ответишь на вопросы.

— А ты заставь.

— А я не спрашиваю. Кто начал Охоту? Зачем?

— Люблю пускать кровь колдунам и выпивать её за ужином. Поднимает настроение.

— У меня нет времени на перебранку.