В детстве Эндрю мог проснуться в комнате, по стенам которой вились виноградные лозы и ползли уже по полу и кровати, оплетали лодыжки, бёдра, грудь. Просто образ из снов, слишком чёткий и яркий.

Эндрю не умел колдовать точечно, как другие колдуны, его заклинания всегда становились бурей.

Отец считал, что именно Эндрю из всех троих ближе всего к тем легендарным колдунам, но не осталось тех, кто знал, как направить такую мощь в нужное русло, обуздать. Заклинания отца стали плотиной — а ещё ограничили возможности колдовства.

Только легче Эндрю не стало. Управлять щитом у него не получалось, они выскальзывали в мир без его воли, как разъяренные дикие псы с непрочного поводка.

— Это не должно так работать, — прошептал Эндрю. Он сам весь сжался, подтянул колени к груди и ковырял пальцем крохотную дырку в джинсах, а к ужасу от того, что произошло, примешивалось удивление.

— Почему же? Щит ощутил колдовство и угрозу одному из нас и сработали. Впитали всё, что было направлено, и щедро отдали обратно.

— Знаешь, что хреновее всего? Этот грёбаный щит работает без меня. Если бы я видел, кто направил на тебя заклинания!..

— Я знаю. Отец просветил меня, как это работает. На мосту был только один человек, его и смело. Здесь угроза шла сразу со всех сторон, щит не знал, как реагировать.

Эндрю вскинул голову и с горечью в голосе признался, не сводя с Кристофера беспомощного взгляда:

— Колдовать я тоже не могу. Я пытался, правда. Вылечить хоть кого-то, помочь…. не выходит. Щит вычерпал всё. Колдун, который не может ни черта! Я не меняю мир или его порядок, о, об этом отец позаботился! Интересно, он знал, насколько сильно сковал меня? Как это трудно — чувствовать тяжесть в крови от колдовства, но не применять его?

— Тебе просто надо отдохнуть, и всё вернётся.

— Мне уже рассказали. Я убил четверых.

— Ты не виноват.

Эндрю даже ничего не ответил, а Кристофер хотел только одного — чтобы брат не чувствовал себя виноватым.

— Никакое колдовство не изменит того, что ты мой брат. И если бы я мог, я забрал каждую из этих смертей себе. Мне быть клинком, а тебе — надежным щитом.

— Такое ведь уже было, правда?

Кристофер боялся этого вопроса. Уже после того, как отец заклял Эндрю, Кристофер сцепился с одним из колдунов в уличной потасовке. Драка была стремительной и хаотичной, но всё-таки Кристофер победил. А тот колдун отомстил на следующий день заклинанием, от которого шла кровь носом, и ныли рёбра, как сломанные.

Через час всё прошло, Кристофер даже удивился. Пока не узнал, что в школе у Эндрю один парень выпал из окна и свернул шею, а ошарашенный брат примчался домой, твердя, что всё дело в заклинаниях, которые жгли кожу. Отец долго беседовал с директором, а потом сказал, что это был всего лишь несчастный случай. Эндрю не находил себе места, кляня себя, щит и колдовство.

— Да сделай что-нибудь! — взорвался Кристофер после того, как нашёл Эндрю, который соскабливал кожу с рук, где ещё оставались следы заклинаний, избавляясь от границ.

— Я могу. Или ты это сделаешь. Несчастный случай, Кристофер. Так и было.

Отец смотрел пристально, дымя трубкой, в ожидании. Он будто хотел, чтобы старший сын снова и снова принимал сложные решения. За брата было страшно, и Кристофер согласился. Но так осторожно, что вряд ли Эндрю забыл напрочь.

— Однажды. И то отец не был уверен…

— Зато во всём остальном он не сомневался.

Кристофер не успел ответить. К ним как раз подошла Кейтлин, плещущая яростью и страхом. Тусклый свет в зале, полном стонов, шорохов и голосов, причудливо подсвечивал её платье цвета потускневшего золота в багровых пятнах крови. Светлые волосы были собраны под тяжелое украшение из цветов, губы темнели от помады.

Её сопровождали несколько молодых колдунов из разных семей, которые опасливо держались немного позади. Может, из знакомых или просто из охраны Лоусонов, которая сегодня точно не справилась.

— Тебя ждут, Кристофер, — ледяным голосом произнесла Кейтлин, видимо, забыв, что перед Кристофером скрывать эмоции бесполезно.

— Я приду тогда, когда посчитаю нужным. Сейчас…

— Именно — сейчас.

Кристофер неторопливо поднялся и встал так, что загородил спиной Эндрю, тут же подавшегося вперёд.

— Если ты так переживаешь за Дугласа, найди себе занятие, пока им занимаются врачи. А не строй из себя королеву. Ты даже не у себя дома.

— Меня просили передать тебе сообщение, остальные уже в кабинете. А за Эндрю присмотрят.

— Это официальный арест?

— Пока нет.

Кристофер оглянулся на брата, который напоминал нахохлившегося, но решительного вороненка, а вокруг него потрескивали остатки колдовства.

Кристофер досадовал, что придётся оставить Эндрю, но, может, тому и правда сейчас требовалось одиночество, о котором он деликатно молчал. И всё-таки внутри скреблось и кололось, пока он шагал за Кейтлин в лабиринте коридоров дома.

Если бальный зал разрушился и перевернулся вверх-дном, то в другой части дома заклинания ничего не тронули. Мягкие ковры, которые глушили шаги, абстрактные и наверняка дорогие картины на стенах, запах дорогой кожи и въевшегося в стены табака.

Мари разбиралась в старинных домах. Она бы точно уже нашла тайные проходы в панелях и тяжёлых портьерах. Кристофер просто не обращал на это внимания, его волновали более практичные вещи. Кто? Зачем? Почему сначала Уолтоны, потом Кейтлин? Причем тут Охота?

Если кто-то вредит их семье, рано или поздно он исчезнет, познав ярость трёх колдунов.

Кабинет старшего Лоусона подходил ему. Книжные шкафы, в которых по корешкам знаток легко бы опознал обычные и колдовские книги, широкий стол с письмами, подставкой для перьевых ручек и разными маятниками. Простор комнаты, которая всё равно казалась тесной от отсутствия яркого света и сдвинутой плотнее мебели.

Кристофер только кивнул всем собравшимся и выбрал один из свободных стульев, который развернул спинкой к остальным и сел верхом, всем видом выражая — я не с вами. Уолтоны всегда держались сами по себе, вот и сейчас он вёл себя точно также, как когда-то и его отец. Никому не доверяй, кроме семьи. Любой в этой комнате мог натравить сегодня охотников: Эндрю успел рассказать про их разговор с Сильвией.

Леннард Лоусон был мужчиной примерно пятидесяти лет, подтянутый и солидный. Тонкие шрамы на лице добавляли ему несколько лет, но не уродовали. Как говорили, неудачные эксперименты эликсиров или даже лекарственных препаратов.

Он слыл жестким руководителем и хорошо разбирался в алхимии, а ещё Кристофер знал, что ему нравится