— Ты, типа, оперативный эксперимент задумал провести, — усмехнулся Миха, про себя отмечая, что отмазка агента не так уж и нелепа, как может показаться на первый взгляд.

Если он упрётся на своём, следователю придётся крепко почесать репу, пройдет ли это дело в суде. Тем более что материального ущерба не наступило, Витька разоблачили на начальной стадии его поползновений. Доказать, что он действовал из корыстных побуждений, будет крайне проблематичным.

— Николаич, выручай, — умоляюще шептал Витёк. — Ты знаешь, мне в зону нельзя, мне в зоне — вилы голимые!

Маштаков перебрал несколько листков, оставленных беспечным Лукьяновым на рабочем месте. Среди них имелось заявление директора ООО «Пасьянс» Фёдорова С. В. о привлечении к уголовной ответственности неизвестного гражданина, который 22.01.2000 мошенническим путем покушался на завладение двухкамерным холодильником марки Indesit стоимостью восемь тысяч триста двадцать рублей. Заявление было зарегистрировано в КУСПе. Трудно читаемым почерком Птицына в левом углу наискось была начертана резолюция: «т. Лукьянову Д. А. Для проверки в порядке ст.109 УПК РСФСР. О результатах доложить к 14.00 час.»

— Я попробую, Витя, — в упор буравя агента взглядом, медленно проговорил Миха, — в крайний раз попробую. Гарантий не даю. Ситуация — дрянь, ты — в глубокой жопе. Но если делюга выгорит, должен ты мне, Витя, будешь до гробовой доски.

— Какой базар, Николаич. Отработаю, как Карла, — Сидельников ужом завертелся на сиденье стула, ликуя, что куратор за него подписался.

Заёрзав, Витёк локтем выбил из высившейся о бок с ним башни срединную коробку, на пол полетели целых три — набитые изъятыми документами, тяжёлые.

Вернувшийся в кабинет Лукьянов — спокойный, как слон — поинтересовался, позёвывая: «Чего бузите?» и выставил на стол банку дорогого растворимого Tchibo.

— Сейчас, сейчас, — засуетился Сидельников, — всё сделаю.

Чувствуя косвенную причастность к устроенному кавардаку, Маштаков помог Витьку водрузить на место верхнюю коробку. По наклеенной на ней полоске шла надпись печатными буквами: «Операции с недвижимостью» и несколько подписей с расшифровкой.

— Чего планируешь по заявке делать? — так и не определившись, какое имя на букву «Д» — Дмитрий или Денис — больше подходит «обэпнику», обезличено обратился к нему Миха.

— Опрошу злодея да следаку на возбуждение отдам.

— Не возражаешь, если я решу с начальником, чтобы на меня материал переписали?

— Ха, только спасибо скажу. Я на мойку хотел съездить, машина — грязнущая по самую крышу, стыдоба, — оживился Лукьянов. — Кофе будешь?

— Другим разом. Тогда я к начальству, — Маштаков помнил, что со временем напряг.

На лестничной площадке перед кабинетом Птицына он столкнулся со спускавшимся с третьего этажа Калёновым.

— Привет, Ром. Ты к Львовичу? — пробежавшись, Миха слегка запыхался.

— Здорово, Миш. К нему. А чего? — Калёнов показался таинственным.

— Надолго?

— Как получится.

— Разреши, вперёд заскочу? Вот так надо, — Маштаков провёл ребром ладони по кадыку. — Я на минутку.

— Вообще-то Папа меня ждёт, — Рома засомневался.

— Я прошу тебя! — Миха обогнул зональника и приоткрыл дверь в кабинет и.о. начальника КМ. — Здравия желаю, Вадим Львович. Разрешите войти?

Птицын поднял глаза от развёрнутой газеты:

— Здравствуй. Калёнова там не видел?

— Я здесь, товарищ полковник, — прижимая Маштакова к косяку, Рома просунулся вперёд.

— Вадим Львович, примите меня первым. Очень надо. Буквально одна минута, — Миха умоляюще приложил руку к груди.

— Ну заходи, — с неохотой кивнул Птицын.

Он пребывал не в духе — не подал руки, не предложил сесть. Лицо имел осунувшееся, подбородок и щеки его обметала неряшливая щетинка — с утра пренебрёг бритьём. Несколько раздавленных в пепельнице окурков свидетельствовали о том, что и.о. начальника криминальной снова закурил.

Как обычно в кабинете работал телевизор. Переквалифицировавшийся в кулинара рок-музыкант Макаревич, кумир начала восьмидесятых, обсуждал с манерным политиком Явлинским рецепт приготовления вареников. Оба красовались в тёмно-синих фартуках с красной надписью «Смак» поперёк груди.

— Говори, только побыстрее, — холодно произнёс подполковник.

— Я, это самое, насчет заявления от директора «Пасьянса», по холодильнику которое, — опер заторопился, начало получилось сбивчивым.

— Маякнули тебе всё-таки. Ничего в нашей богадельне не держится! — Птицын встряхнул за края газету, делая вид, будто углубился в чтение.

Некомфортно разговаривать, когда собеседник демонстрирует невнимание, но выбора у Маштакова не имелось.

— Там мой человек попал.

— Он не попал твой человек! Он задрал уже всех! — Вадим Львович бросил газету, она зашелестела. — Вреда от него в десять раз больше, чем пользы!

— Не согласен, — твёрдо сказал Миха.

— Не соглашайся, твоё право. Я решение принял. Следователь возбудит дело, тормознёт твоего разлюбезного по «сотке», пусть пару-тройку годиков в «пятёрке» на оперчасть потрудится, — подполковник переключил внимание на телевизор, прибавил звук.

…Макаревич серьёзно интересовался у энергично раскатывавшего по столу тесто политика:

— Григорий Алексеевич, какое ваше отношение к спиртным напиткам?

— Хорошее. Замечательное, — по-свойски отвечал Явлинский.

«Живут же люди, — завистливо подумалось Маштакову, — сейчас душевно выпьют, закусят».

А вслух произнёс отчётливо:

— Там не всё так просто, Вадим Львович. Сидельников — не лох, вы лучше меня знаете. Ему достаточно два хода сделать — и он из-под удара выходит. Скажет, что намеревался аккуратно выплачивать кредит и всё — состава в его действиях нет.

— Он по чужому паспорту оформлял, — Птицын говорил, почти не разжимая губ, показывая неприятие точки зрения подчинённого.

— Это его свояка паспорт. Надо полагать, тот заявит, что добровольно Сидельникову документ дал. У самого, мол, времени по магазинам ходить нету — работает денно и нощно.

— Если ты научишь, скажет.

— Зачем учёного учить? Витя и без меня догадается. У него, кстати, своя версия имеется, покруче.

— Что за версия? — подполковник против желания втягивался в разговор.

Миха кратко пересказал замысел агента. Вадим Львович сначала обозвал услышанное «бредятиной», затем спросил у оперативника, почему тот не дал ход информации про Сабониса и Гогу.

— Времени не хватило, — честно признался Маштаков. — То по автомату рыл, то по своей линии с Лёшкой пахали.

Напоминание о недавних заслугах было неслучайным и совсем нелишним.

И.о. начальника КМ поменял тональность:

— То есть мы в ближайшее время реально сможем раскрутить два эпизода квалифицированного мошенничества?

— Так точно.

Птицын пальцами дробно выбил по столу «Спартак» — чемпион». Миха расценил это как добрый знак и не ошибся.

— Я хотел Сидельникова под киллера подвести, — поделился подполковник. — Мрошники вчера киллера из Андреевска притащили, Красавина какого-то. Следователь прокуратуры его задержал. А с агентурой накладка вышла. Управление обещало с утра свою «спарку» подогнать, да чего-то там у них не срослось.

— Какие проблемы, Вадим Львович? — Маштаков, воодушевившись, влёт обработал новую вводную. — Капустин — я видел — здесь, сейчас мы с ним придумаем,