Сергеевич, — мягко вклинился и.о. прокурора, — фабула присутствующим известна. Перечислите имеющиеся доказательства причастности обвиняемого к убийству и мероприятия, запланированные для сбора новых улик.

Озадаченный следователь поскрёб щеку. Сегодня он был свежевыбрит и источал агрессивный запах контрафактного парфюма. После Нового года Кораблёв прилагал все усилия, чтобы разгрузить Борю. Новых дел тот не получал, из имевшихся закончил три, в том числе в отношении Рязанцева, которое прекратил за отсутствием в действиях оперуполномоченного состава преступления. Тем не менее в производстве не разгибавшего спины Винниченко оставалось семь дел, по всем неумолимо текли сроки.

— Дык, доказательств практически нет, — наконец заговорил Боря. — Сам Красавин ничего не признаёт. Биология на его одежде следов крови не выявила. На автомате отпечатков пальцев, пригодных для идентификации, тоже не найдено.

— К-как э-это н-нет д-д…д-доказательств?! — возмутился Сутулов, — А п-по…пока-азания Н-нефёдовой?!

Продавщица с Фёдоровского рынка Людмила Нефёдова, знавшая обоих убиенных, пояснила, что в день преступления в семнадцать часов видела, как у посадской бани в машину Калинина садился невысокий парень лет тридцати, в очках, одетый в пуховик и шапочку-«петушок», с тяжёлой спортивной сумкой в руке. Нефёдова уверенно опознала Красавина, а затем подтвердила свои слова на очной ставке. Имевший в то время статус подозреваемого Красавин упавшим голосом напомнил женщине, что бог — не телёнок, всё оттуда видит, но та не стушевалась.

Важность показаний Нефёдовой была бесспорна. Они стыковались по времени с данными, полученными от мальчишек, обнаруживших трупы, и подтверждались заключением судебно-медицинской экспертизы, согласно которому смерть мужчин наступила около восемнадцати часов.

В выстраиваемую схему вполне укладывались и показания Светы Зябликовой, слышавшей, как накануне убийства муж договаривался по телефону с неким «Серым» о встрече на следующий день именно у посадской бани и именно в пять вечера.

Показания Нефёдовой выглядели безукоризненными и этим настораживали Кораблёва. Обычно граждан в свидетели на аркане не затащишь, а тут картина прямо противоположная. Выкроив полчаса в своём жёстком графике, Саша побеседовал со свидетельницей с глазу на глаз. Та оказалась приличной тётенькой, несколько вульгарной, но не без привлекательности. Держалась естественно. На вопрос, не боится ли мести бандитов, ответила, что своё отбоялась. Добавила: «Пусть найдут сначала». Нефёдова была прописана в общежитии экскаваторного завода, этот адрес она указала в протоколе допроса, фактически проживала на съёмной квартире. После личной встречи Кораблёв успокоился.

Ох, и взвился бы он до неба, узнай, что Нефёдова — тайная любовь Димки Смоленцева, который и подвёл её к убойщикам.

— Борис Сергеевич, — поправил подчинённого Саша, — доказательства у нас имеются, иначе Красавин не сидел бы. Его пальчики в квартире риелтора, откуда звонили на мобильник Зябликова, одно из доказательств. Проблема в достаточности улик. Мы не в США живём, где на косвенных осуждают только в путь. Что у нас с экспертизами? Весь комплекс назначен?

Простой вопрос вновь вызвал у Винниченко затруднение.

— Ну это… по переходящим микрочастицам я ещё назначил… Контактировала ли одежда Красавина с сиденьями из машины, — сообщил он после мхатовской паузы.

— Когда будет готово заключение? — Кораблёв сделал над собой усилие, чтобы не проявить раздражение от заторможенности следователя.

— Сиденья только в понедельник увезли. Машины всё не было… — Винниченко поднял глаза к потолку.

— Владимир Борисович, плохо сопровождаете, — и.о. прокурора выразительно посмотрел на Сутулова.

Тот вскипел от несправедливости в свой адрес:

— Да н-нам Б-боря т-только в п-пя…пятницу с-сказал! А в п-понедельник м-мы н-нашли «Газель» и у-у…увезли!

— Не в пятницу сказал, а в четверг вечером, — уточнил следователь.

— Я-а н-не за-а-авгар, м-машинами н-не к-командую! — Сутулов вспыхивал, как порох.

— Отдельно отношения выясните, — пресёк Кораблёв межведомственные препирательства и обратился к начальнику отдела криминалистики: — Виталий Назарович, нельзя будет в НИЛСЭ нашу экспертизу протолкнуть без очереди?

Пасечник, плотно сбитый, жгучий брюнет лет сорока со значением кивнул: «Решим» и вставил свои пять копеек:

— Александр Михайлович, после микрочастиц одежду злодея нужно везти в Нижний. Пусть химики поищут продукты горения пороха на манжетах и на передней части куртки, а на подкладке — следы металлизации. В Нижнем хроматограф[184] современный, не чета нашему; и эксперты сильные.

Саша подумал, что вряд ли убийца неделями таскал автомат под пуховиком, но возражать не стал:

— Лишним не будет.

Перешли к Красавину. После задержания он дал под протокол, что в Остроге сроду не бывал, а на тридцатое декабря вообще имеет алиби. Он помогал своему другу Ховрину хоронить отца, присутствовал на выносе, на кладбище и на поминках. Перечислил с десяток человек, которые могут подтвердить его слова.

Ховрин, он же Хавронья, был на криминальной арене Андреевска не последним братом-акробатом. Лидер группировки; в лихие девяностые — мощной, впоследствии — потрёпанной, на настоящем этапе — немногочисленной, но дееспособной. В девяносто пятом РУБОПу удалось приземлить Хавронью за вымогательство. По делу проходило ещё пятеро, в том числе и Красавин. Нарезали им — ранее не судимым, спортсменам — от трёх до шести усиленного режима. Сейчас они пооткидывались, кто — звонком, кто — условно-досрочно. Эта прожжённая публика и подрядилась подтверждать алиби кента. Два дня Винниченко с рубоповцами на выезде крутили-кололи лжесвидетелей. Вернулись измотанные, но кое с каким результатом — двое чертей пожиже признали, что на похоронах Знайку не видали. Правда, шестеро других упирались, как ослы: «Был Знайка, крышку нёс, на поминках напротив меня сидел, надрался в мясо».

— Наши с Хавроньей этой работают, — сообщил Давыдов. — Внушают, чтобы он свою пехоту образумил. Пока на себя беды не накликал.

Птицын одобрил тактику областного аппарата РУБОПа:

— Правильно, нагибать надо координатора. Если у Ховрина своего интереса в нашем убийстве нет, почему ему не пойти на компромисс? Ему не предлагают Красавина топить, пусть просто не мешает следствию.

Начальник ОУРа доложил о результатах внутрикамерной разработки фигуранта:

— Источник под ним работал квалифицированный, контакт установил. По камере Знайка буровит тоже самое: «Был на похоронах», возмущается ментовским беспределом. Но настроен сидеть, говорит: «Судимому всё равно не поверят». Боится — расколется подельник.

В действительности в агентурном сообщении, составленном замначальника ИВС Капустиным по информации агента «Космонавт», значилось: фигурант опасается, что менты могут заставить его приятеля Иголкина говорить как им надо.

Борзов заменил одно слово и несколько опустил, в результате чего информация приобрела другой смысл, укрепляя присутствующих в мысли, что они на единственно правильном пути.

Уставший молчать холерик Сапега тряхнул густой копной смоляных кудрей:

— А я месяц назад предлагал его на «тройку» перевести на неделю. В «тройке» работа поставлена. Каждый день оперчасть по пять явок с повинной штампует.

Кораблёв поморщился, мысленно задав областному товарищу вопрос: «А сколько из этих явок оказывается фуфлом?»

За учреждением ИК-3 закрепилась зловещая