Уши Джебидайи уловили хруст камней на полу пещеры. В темноте кто-то двигался, и он готов был поклясться, что это не летучая мышь. Источник звука сместился — похоже, существо ползло к нему. Волосы на загривке Джебидайи встали дыбом, как иглы дикобраза. По телу побежали мурашки, колени задрожали. Воздух стал гуще от смрада гари и разложения. Он осторожно залез в карман, достал спичку, чиркнул о штанину и выставил руку вперед.

В этот миг существо встало во весь рост, вспыхнувшая спичка осветила пчел, кружащих вокруг облезлого черепа. Заревев, тварь ринулась вперед. Гнилые обломанные когти впились в грудь Джебидайи, и он нажал на курок. Сверкнула вспышка выстрела — и тут же спичка вылетела из его пальцев, он опрокинулся на спину, чувствуя когти у самого горла. Пчелы жалили его напропалую, боль от укусов напоминала вонзающиеся раскаленные гвозди. Он вогнал дуло револьвера в мертвую плоть и выстрелил. Раз. Другой. Третий. Четвертый.

И следом — щелчок опустевшего барабана. Да, ведь он уже стрелял дважды. Шесть мертвых серебряных бойцов остались в своих гнездах, а тварь все еще держала его.

Он силился извлечь второй револьвер, но, прежде чем это удалось, тварь выпустила его. Сквозь хлопанье крыльев и писк летучих мышей он услышал, как она ползет прочь.

Сбитый с толку Джебидайя встал. Прислушиваясь, он ждал, устремив заряженный револьвер в темноту.

Наконец он отыскал и зажег другую спичку.

Тварь лежала прислонясь к большому камню. Джебидайя приблизился. Серебряные пули разворотили рой. Темный ручеек, пахнущий тленом и медом, сочился на пол пещеры. Пчелы дождем сыпались вокруг. Рой в груди Гимета шипел и сокращался, точно большой черный клубок. Гимет разинул рот, зарычал, но не двинулся с места.

Уже не в силах шевельнуться.

Пока спичка не потухла, Джебидайя приставил револьвер к черному клубку и нажал на курок. Клубок взорвался. Гимет издал такой пронзительный вопль, что вал летучих мышей метнулся из пещеры в лаз, вылетая в отступающую ночь.

Когтистые пальцы Гимета глубоко вонзились в каменный пол, и он затих. Спичка в руке Джебидайи погасла.

Нашарив в кармане остатки Библии, он достал и швырнул их на пол — страницы тут же вспыхнули. Захватив револьверами, как пинцетом, Джебидайя поднял горящий ворох и закинул внутрь распяленной груди Гимета. Тело мгновенно занялось, с треском, как сухой хворост, и скоро превратилось в пылающий костер. В пещере стало светло будто днем.

Бросив прощальный взгляд на труп, пожираемый библейским огнем, Джебидайя вернулся к лазу, протиснулся и выбрался обратно в могилу.

Ожидания увидеть помощника не оправдались. Он вылез из могилы и огляделся. Улыбка мелькнула на его губах. Если тот и дождался, пока вылетели мыши, это точно стало последней каплей.

Он покосился на разверстую могилу. Из-под земли валил дым и поднимался к небу. Луна побледнела, а розовая полоса на горизонте стала шире.

С Гиметом покончено. Дорога стала безопасной. Его работа выполнена.

По крайней мере на этот раз.

Джебидайя спустился по склону, обнаружил свою лошадь привязанной там, где ее оставил. Лошади помощника, естественно, рядом не было — не иначе тот уже проскакал остаток дороги Мертвеца и галопом летел в Накодочес — за хорошей порцией виски и поощрением по службе.

Отель для господ

Маленький песчаный вихрь закружился под копытами коня Джебидайи Мерсера, подхватил с мостовой несколько листьев, кувыркая проволок их через улицу прямо к распахнутой настежь покосившейся двери в заброшенную конюшню. Залетев внутрь, крошечный смерч внезапно иссяк, просыпав поднятые листья на землю как соскобленную рыбью чешую. Облачко пыли пыхнуло в стороны и улеглось на грязном земляном полу.

Джебидайя шагом подъехал к конюшне и заглянул внутрь. Болтающаяся на одной петле дверь заскрипела, чуть колыхнулась на ветру, но не сдвинулась с места. Внутри помещение пронизывали солнечные лучи, как острые сабельные лезвия, пробившие щели в стенах. Джебидайя увидел наковальню, кузнечные мехи, несколько сопревших куч старой соломы, вилы и остатки упряжи, уже позеленевшие от плесени. В пыли не было видно отпечатков подошв, но цепочки звериных следов тянулись во всех направлениях.

Он спешился, окинул взглядом улицу. За исключением опрокинутого дилижанса по соседству с изрядно обветшавшим зданием под вывеской «Отель для господ», улица была опустевшей, как волчье брюхо зимой. Остальные дома казались столь же запущенными, а один, через улицу от отеля, вовсе сгорел, оставив почерневшие развалины с горсткой роющихся в мусоре ворон. Ничего, кроме гудения ветра, не нарушало тишину.

«Добро пожаловать в Фолен Рок», — подумал Джебидайя.

Он завел коня внутрь и огляделся. В цепочках звериных следов не было ничего примечательного: опоссум, енот, белка. Собака и кошка. Кроме одних — крупных странных отпечатков, подобных которым он прежде не встречал. Какое-то время он разглядывал их, пытаясь определить принадлежность, но сдался. Впрочем, в одном он был уверен: следы не человеческие и не обычных животных. Кое-что совершенно иное.

Стало быть, он на месте. Он был на месте всюду, где таилось зло. Поскольку избран вестником Божьим, этого старого небесного урода. Джебидайя не раз желал избавиться от бремени, даже подумывая о смене профессии на подручного дьявола. Но как-то заглянув в преисподнюю, нашел ее малопривлекательной. Проклятый старый дьявол был из Божьей родни, ведь Бог любил ад не меньше, чем рай. Такова Его игра — рай и ад, добро и зло. Не более чем игра, поэтому Джебидайя презирал его и боялся. Ему выпало стать Божьим мстителем злу — и обратного пути нет. Бог не давал шанса. Он создал человека, указал выбор, но