— Святые Небеса, — произнес помощник, глядя, как Джебидайя вытирает руки.

Джебидайя покосился на него.

— Ему уже все равно, что я запачкаю кровью его штаны. Теперь его занимают вещи куда важнее, вроде языков адского пламени. А вон, кстати, голова.

Он махнул рукой, и помощник посмотрел в ту сторону. Голова Билла была насажена на обломанную ветку, острый конец которой пробил затылок и вышел через левый глаз. Хребет свисал из оторванной шеи как бельевая веревка.

Помощника вырвало в кусты.

— Господи Боже. Мне довольно.

— Возвращайся. Винить тебя не за что, я и так не слишком на тебя надеялся. Забирай голову в качестве доказательства и скачи. Только оставь мне мою лошадь.

Помощник поправил шляпу.

— Обойдусь без головы. И раз на то пошло, ты не пожалеешь, что я рядом. Я не какой-нибудь размазня.

— Хватит молоть языком. Увидим, на что ты годен.

Тропинка была скользкой от крови Билла. Они поднимались в гору, держа револьверы наготове. Наверху их взгляду предстала запущенная лужайка и на краю — просевшая лачуга с обвалившимся дымоходом.

Они направились туда. Оказавшись перед дверью, Джебидайя пнул ее, и дверь повисла наискось, открывая проход. Внутри он зажег спичку и осмотрелся. Ничего, кроме пыли и паутины.

— Надо думать, конура Гимета, — сказал Джебидайя. Он поводил рукой с горящей спичкой, пока не наткнулся на заправленную угольной нефтью лампу. Тогда зажег фитиль и поставил лампу на стол.

— Стоит ли так делать? — спросил помощник. — Свет его не привлечет?

— Если забыл, в этом и состоит план.

Через окошко в задней стене, с обрывками некогда заменявшей стекло засаленной бумаги, в отдалении виднелись могильные плиты и деревянные кресты.

— Дом с панорамой на кладбище, — сказал Джебидайя. — Наверное, там мать девочки и свела счеты с жизнью.

Стоило это произнести, как на склоне, среди крестов и надгробий, мелькнул темный силуэт. Он быстро перемещался неуклюжими скачками.

— Отойди на середину, — велел Джебидайя.

Помощник сделал, что было велено, а Джебидайя отнес в центр комнаты лампу. Поставив ее на пол, он подтащил туда же найденную скамью. Следом вытащил из кармана Библию и, встав на одно колено, чтобы держать книгу ближе к свету, вырвал несколько страниц. Скомкав их, он принялся выкладывать на полу круг, на расстоянии шести футов от скамьи и примерно в двух футах один комок от другого.

Не говоря ни слова, помощник сел на скамью, наблюдая за Джебидайей. Тот сел рядом, положив на колено один из своих револьверов.

— У тебя ведь 44-й, верно?

— Да, переделанный под унитарный патрон, как и твои.

— Давай его сюда.

Помощник подчинился.

Джебидайя открыл барабан и высыпал патроны на пол.

— Какого черта?

Джебидайя молча извлек из патронташа шесть патронов с серебряными пулями, зарядил их и вернул револьвер помощнику.

— Серебро, — сказал он. — Иногда способно отгонять зло.

— Иногда?

— А теперь тихо. Остается ждать.

— Прямо чувствую себя козой на привязи, — сказал помощник.

Немного погодя Джебидайя встал и выглянул в окно. Потом сел поудобнее и задул лампу.

Где-то вдалеке всхлипывала ночная птица. Доносилось стрекотание сверчков и басовито икала большая лягушка.

Внезапно птица прекратила свои причитания, умолкли сверчки и затихла лягушка.

— Идет, — шепнул Джебидайя.

Помощник встрепенулся и глубоко вздохнул. Джебидайя осознал, что и ему тяжело дышать.

— Тише, и будь начеку, — шепнул он.

— Ладно, — ответил помощник, не спуская глаз с окна на задней стене. Джебидайя сел лицом к приоткрытой двери, повисшей на ржавых петлях.

Долго не доносилось ни звука. Потом Джебидайя увидел за дверью тень и услышал негромкий скрип, как если бы дверь осторожно шевельнули. Он разглядел кисть необычайно длинной руки, тянущуюся к краю двери. Взявшись за край, рука долго оставалась неподвижной. Потом медленно пропала из вида, вместе с ней исчезла и тень. Время будто остановилось. — Он в окне, — еле слышно, так что Джебидайя не сразу разобрал слова, прошептал помощник. Двигаясь насколько возможно плавно, Джебидайя повернулся.

Тварь сидела на подоконнике, сгорбившись подобно стервятнику. Ореол из пчел повис вокруг головы, а внутри грудной клетки виднелся пульсирующий рой. В сиянии от пульсации угадывалось множество пчел, сбившихся так тесно, что скорее они напоминали гудящее облако дыма. Несколько прядей волос прилепились на черепе Гимета, как высушенная трава на камнях. Небольшой поворот головы позволил лунному свету пройти сквозь трещины в затылке и блеснуть из пустых глазниц. Затем череп занял прежнее положение, и тени вновь закрыли лицо. Тишину в комнате нарушало только жужжание пчел.

— Смелей, — произнес Джебидайя, приблизив губы к самому уху помощника. — Не сходи с места.

Быстро, точно сорвавшийся с ветки паук, тварь соскочила в комнату и мгновенно припала к полу, окунаясь в пелену мрака.

Джебидайя теперь полностью развернулся в сторону окна. Снизу донесся скребущий звук, как от цепляющих пол когтей. Он прищурился, разглядел нечто похожее на тень, но на деле это была вынырнувшая из-под стола тварь.

Джебидайя ощутил, как помощник напрягся, собираясь дать деру. Он ухватил его за руку.

— Смелей, — повторил он.