Едва прозвучали эти слова, как слева от дороги раздался хруст. Что-то грузное быстро двигалось сквозь чащу, не заботясь об осторожности. Всмотревшись, Джебидайя различил, как нечто продирается сквозь кусты напрямик, ломая ветки, будто гнилые прутики. Донеслось сердитое жужжание пчел. Помимо воли он перешел на рысь. Помощник и Билл скакали тем же аллюром, стараясь не отставать.

На участке, где заросли поредели, в отдалении им открылось то, что поначалу напомнило замерзшие белые валы, вздымающиеся во тьме. Стало ясно, что это надгробия. И кресты. Перед ними было кладбище, о котором рассказывал Хрыч. Небо очистилось от облаков, ветер стих. Кладбище предстало во всех подробностях. Пока они рассматривали открывшуюся перед глазами картину, существо выбралось из кустов на чистое место и, поднявшись на небольшой холмик с надгробиями, уселось на одной из плит. Черное облако окутывало его голову, гудение было хорошо слышно с дороги. Существо восседало, будто король на троне. Даже издали не составляло труда разобрать, что оно голое, мужского пола, с посеревшей кожей — под луной казавшейся синей — и раздробленной головой. Лунный свет проникал сквозь пробитый затылок, сочился через свежие трещины на передней части черепа и сиял сквозь пустые глазницы страшилища. Разодранная грудная клетка открывала в дупле между ребер переливающийся янтарным свечением пчелиный рой. То и дело на фоне пульсирующего шара мелькали маленькие черные точки, взлетающие, чтобы на мгновение застыть в лунном свете над головой их жуткого владельца.

— Господи, — пробормотал помощник.

— Господь нас не выручит, — ответил Джебидайя.

— Это он… Гимет. И он… впрямь мертвый, — сказал помощник.

— Восставший из мертвых, — сказал Джебидайя. — Похоже, он играет с нами. Выбирает момент, чтобы напасть.

— Напасть? — отозвался Билл. — Зачем?

— Потому что такова его цель, когда моя — разить в ответ, — сказал Джебидайя. — Люди, время опоясать чресла — грядет смертельная схватка.

— Не лучше пуститься вскачь? — сказал Билл.

В следующий миг слова Джебидайи стали пророческими. Существо исчезло с могильной плиты. Тени наползли на опушку, сгустились, и из черноты под деревьями метнулся силуэт той самой твари с плиты — бледно-синий в лунных лучах, месиво вместо лица и зубы… острые и длинные. Гимет рассчитал прыжок так, чтобы попасть на круп лошади Джебидайи, оттолкнуться, перескочить через помощника и обрушиться прямо на Билла. Билл завопил и вылетел из седла. Когда он рухнул наземь, шляпа отлетела в сторону. Гимет сграбастал его за курчавую соломенную шевелюру и рванул легко, словно котенка. Волоча за собой Билла, Гимет устремился в чащу. Мрак поглотил его. Последним приветом от Билла был сдавленный крик, взмах закованных в наручники рук — лунный свет на миг серебристо блеснул на железе. Потом — шорох листьев, треск веток — и Билл пропал.

— Господи, — пролепетал помощник. — Господи. Ты видел эту тварь?

Джебидайя спешился и шагнул к обочине, держа под уздцы лошадь одной рукой, а в другой сжимая револьвер. Помощник остался в седле. Он тоже вынул револьвер, его руки тряслись.

— Ты видел это? — повторял он вновь и вновь.

— У меня глаза не хуже твоих, — сказал Джебидайя. — Видел. Идем прикончим его.

— Прикончим? — сказал помощник. — Зачем, ради всего святого, нам нужна эта тварь? Он наверняка уже сделал свое дело… Проклятье, Преподобный, Билл — убийца. По мне, он получил то, что заслужил. Пока старый дьявол с ним занят, поскачем как чертов ветер к развилке в конце дороги. Ведь дальше нее хода Гимету нет, так?

— Так говорил Хрыч. Делай как знаешь. Я отправляюсь за ним.

— Чего ради? Ты его даже не знаешь.

— Дело не в нем, — ответил Джебидайя.

— Проклятье. Не могу я срамиться. — Помощник соскочил с лошади. Указав туда, где исчез Гимет, он спросил:

— Лошади там пройдут?

— Думаю, надо взять немного вокруг. Я вроде узнаю тропу.

— Узнаёшь?

— Различаю. Идем, время дорого.

Пройдя немного вдоль дороги, они нашли тропу, петляющую между стволами. Луна снова светила ярко: облака, что закрывали ее, унесло, словно сдутую ветром пыльцу. Воздух был чистым, но, по мере того как они углублялись в лес, свежесть стал вытеснять тяжелый гнилостный дух — витающая в воздухе едко-сладкая вонь разложения.

— Смердит мертвечиной, — сказал помощник.

— Порядком сгнившей, — уточнил Джебидайя. Наконец они забрались в дебри, где лошадям было не протиснуться. Пришлось привязать их и продираться дальше через колючки и ветки.

— Тропы больше нет, — сказал помощник. — Откуда знать, здесь ли он прошел.

Протянув руку, Джебидайя снял кусок ткани с ветки и поднес его к пятну лунного света.

— Это лоскут от рубахи Билла. Верно?

Помощник кивнул.

— Но как Гимет сумел здесь пролезть? И протащить за собой Билла?

— Тому, кого мы преследуем, преграды для живых безразличны. Ветки или колючки восставшему мертвецу не помеха.

Они продрались еще чуть вперед, пока путь не закрыла лоза. Ее стебли были влажными, необычно длинными, толстыми и липкими — они тут же сообразили, что перед ними размотанные и развешенные на ветвях кишки.

— Свежие, — сказал помощник. — Билла, не иначе.

— Не иначе, — сказал Джебидайя.

Еще немного — и тропа вновь раздалась, так что двигаться стало легче. Им попадались все новые части Билла — желудок, пальцы, штаны с застрявшей внутри ногой, сердце, по виду надкушенное и наполовину высосанное. Джебидайя, проявив любознательность, поднял его и осмотрел. Затем бросил в грязь и, вытирая окровавленные руки о штанину Билла, где все еще оставалась нога, заметил:

— Гимет избавил тебя от забот,