— Мне от болтовни твоей яйца ломит, — сказал пленник. — Впрочем, с распухшими мудями ты хоть раз на мужика стал похож, старый пердун. Так и ходил бы дальше.

Хрыч взвел курки дробовика.

— Как бы не пальнуть ненароком.

Билл только ухмыльнулся и откинулся, прислонившись к очагу. В тот же миг его швырнуло вперед, и Хрыч чуть было не разворотил его пополам, но опомнился.

— Верно, — сказал он. — Там горячо. Оттого и зовется очагом.

Билл устроился так, чтобы не обжечься о камни. Он с чувством сказал:

— Я отрежу помощнику его хрен, вернусь и заставлю тебя пожарить и съесть.

— Обделаешься, — ответил Хрыч. — Вот и все, что ты сможешь.

Когда страсти улеглись, помощник вновь обратился к Хрычу:

— Покороче дороги нет?

Тот чуть помедлил с ответом.

— Есть, да вряд ли вам сгодится.

— Это как понимать? — спросил помощник.

Не спуская глаз с Билла, Хрыч с недоброй улыбкой медленно опустил курки. Потом обернулся к помощнику.

— Есть еще дорога Мертвеца.

— Что с ней не так? — спросил помощник.

— Много чего. Поначалу звалась Кладбищенской дорогой, но года два как название поменялось.

В Джебидайе проснулось любопытство.

— Расскажи о ней, Хрыч.

— Не то чтобы я верил во всякий вздор, но историю об этой дороге я узнал, можно сказать, из первых рук.

— Ого, байка с привидениями, — сказал Билл.

— Постой, сколько мы выиграем, если срежем по ней путь в Накодочес? — спросил помощник.

— Примерно день.

— Черт. Тогда мне ехать как раз по ней.

— Поворот туда недалеко отсюда, но я бы не советовал, — сказал Хрыч. — Я в Иисуса не очень верю, а вот в разных призраков или вроде них… Поживешь в такой глуши — много чего увидишь. Боги есть разные, и такие, что ни к Иисусу, ни к Моисею никаким боком. Старые боги. О них болтают индейцы.

— Не боюсь я никаких индейских богов, — сказал помощник.

— Может, и так, — заметил Хрыч, — только сами индейцы тех богов не слишком привечают. Они старше всего индейского племени. Индейцы стараются с ними не связываться. Якшаются со своими собственными.

— Чем же та дорога отличается от прочих? — спросил Джебидайя. — И при чем тут древние боги?

Хрыч усмехнулся.

— А, Преподобный, захотелось испытать себя? Доказать, что твой Бог сильнее? Не будь ты проповедник, из тебя вышел бы хороший стрелок. Или ты как раз такой — проповедник-стрелок.

— Бог для меня не так много значит, — сказал Джебидайя, — но у меня есть миссия. Искоренять зло. Все, что видится злом моему Богу. И если те боги сиречь зло да на моем пути — я должен сразиться с ними.

— Вот уж где зло, не прогадаешь, — сказал Хрыч.

— Так расскажи о них, — повторил Джебидайя.

— Гил Гимет был пасечником, — приступил к рассказу Хрыч. — Гнал мед, а жил на обочине дороги Мертвеца, тогда еще Кладбищенской. Значит, что вела мимо кладбища. Старого, там еще испанские могилы — поговаривали, конкистадоры забрались в эти края, но не смогли выбраться. И нескольких индейцев там схоронили, вроде из первых принявших христианство. Ну там, плиты, кресты с индейскими именами — все как положено. Или имена смешанные. В этих местах такое не редкость. В общем, хоронили там кого попало. Земле все едино, какого ты цвета, потом всем суждено стать цвета грязи.

— Черт, — сказал Билл. — Сам ты давно стал цвета грязи. А уж смердишь, как самая тухлая грязь. — Ты, мистер, вякнешь еще слово, — сказал Хрыч, — и задницу тебе будет подтирать гробовщик. — Он снова взвел курки дробовика. — Ружье может случайно выстрелить. Всякое бывает, а кто потом будет спорить?

— Уж не я, — сказал помощник. — По мне, Билл, куда проще, если ты труп.

Билл уставился на Преподобного.

— Ага, да вот Преподобный вряд ли такое одобрит, а, Преподобный?

— Честно говоря, мне все равно. Я не миротворец и не привык прощать, пусть даже то, что ты сделал, меня не коснулось. Думаю, мы все давно и прочно погрязли в грехе. Видно, никто из нас не заслужил прощения.

Билл съежился на своем пеньке. В этой компании рассчитывать на сострадание не приходилось. Хрыч продолжал свой рассказ.

— Так вот, пасечника этого, Гимета, не сказать чтобы сильно любили. Слава о нем ходила как о жестоком негодяе. Я его знал, все так и было. Раз видел, как он схватил щенка и отрезал хвост своим ножом, просто чтобы покуражиться. Паренек-то, чей щенок, хотел его отбить, да Гимет ножом распорол ему руку. И никто слова не сказал. Тут законов нет, а духу ни у кого не хватило против него переть. У меня тоже. Он много чего натворил, даже убил двоих, заявив, что якобы защищался. Как знать, да только Гимет всегда куда-то ввязывался, и где он — там кого или убьют, или покалечат, или обидят.

— Билл у нас прямо как брат Гимета, — сказал помощник.

— Э, нет, — покачал головой Хрыч. — Этот паскудник не потянет и прыща на подлой старой заднице Гимета. Поселился Гимет в хижине у Кладбищенской дороги. Пчел разводил, а